Музыкальный магазин. гимн
7.Вставайте, кубинцы!
«Вставайте, кубинцы. Вам будет счастье родины наградой. Народа любимцы, вы солнечной Республики сыны. Нам рабства не надо. Мы гневом и решимостью полны. Пусть прогремит наш тверже шаг. И словно горящий алый стяг революционный пылает пожар».- эти строки искрометно взлетают без малейших усилий в памяти, когда впоминаешь детство. А ведь это, скорей всего, четвертый-пятый классы школы. Слова гимна барбудос тогда с восторгом распевали даже пацаны. А у тех, кто уже испытывал первые сексуальные позывы, идеалами женской красоты стали черноволосые грудастые кубинки в военных рубашках и с автоматами в загорелых руках.
Но культ Кубы экзотическим цветком распустился в Стране советов лишь после того, как 1 января 1959 отряды Фиделя вошли в Гавану. Хотя на Западе его имя стало известным еще в 1953 – когда он с командой отчаянных храбрецов напал на казарму Монкады в Сантьяго-де-Куба и был в пух и прах разгромлен, угодив за решетку. Потом, после амнистии, было 28 месяцев партизанской войны. Но все это мало волновало тогдашних кремлевских наблюдателей, поскольку плохо вписывалось в марксистскую схему «классовой борьбы» с пролетариатом во главе. Кубинские же бунтовщики, в основном состоявшие из университетской молодежи, по взглядам были обычными националистами, не желающими, чтобы их страна не походила на большой бордель для американцев. По своим методам они больше напоминали анархистов и левых эсеров, нежели большевиков. Недаром в организационном плане предпочитали размытую форму «Движения 26 июля» (в честь штурма Монкадо), которое было реорганизовано в Единую партию социалистической революции лишь в 1965.
Биографы Фиделя Кастро отмечают, что хотя марксистские книжки он почитывал еще будучи студентом, в 50-е его истинными кумирами были Боливар и Хосе Марти. То есть революционеры традицинной латиноамериканской закваски. И что Кастро 50-х годов – это был интеллектуал с южным темпераментом, но, тем не менее, вполне договороспособный. И отказавшись от встречи с ним в апреле 1959 г., Д. Эйзенхауэр сам подтолкнул его в объятья Москвы. Именно в ответ последовала национализация американских сахарных заводов и банков и объявление блокады, а затем и военная высадка в бухте Кочинос на пляже Плая Хирон (апрель 1961).
Именно в этом контексте Фидель объявил себя «строителем социализма». А неопределенность Кремля сменилась приступом страстной любви. Посетивший Кубу в феврале 1960 А.Микоян сообщил Хрущеву, что парень «наш». А вскоре, во время американского вояжа в США, и сам Никита лично познакомился с «команданто» в одном из отелей нью-йоркского Гарлема. И пришел в такой восторг, что Куба получила и оружие, и советников, и в конце – концов ракеты с ядерными боеголовками, которые поставили мир на самую грань «конца света».
Начало 60-х и стало, как выяснилось потом, высшим аккордом другой популярной песни «Куба-любовь моя». Митинги протеста против «америкосов» в поддержку «острова зари багровой» проходили по всей страны – даже наш «Окуров» не миновали. А портреты бородача Кастро не сходили со страниц журналов и художественных выставок. Массовая влюбленность в Кубу подогревалась еще и тем, что возбуждала эстететически и экзотически: прекрасная природа, красивые люди, темпераментная музыка. Гуантанамера!...
Кубинская героическая драма развертывалась на общем солнечном фоне афро-азиатского пафоса антиколониальных восстаний, полыхнувших в начале 60-х. Это было время, когда советские люди еще не прониклись фобиями к «цветным» и воспринимали их как диковинные растения. Когда слово «солидарность» еще не девальвировало до состояния официозного штампа. И Кубинская революция 1953-59 годов воспринималась как первая, самая симпатичная птичка из огромной окуймены, прозванной Третьим миром.
Но, как и всякая пылкая любовь, вскоре она не то, чтобы прошла, но сникла. Подобно тому, как это бывает у любовников после свадьбы, когда начинаются будни. Да и Карибский кризис напугал советского обывателя даже при той скудной информации, которая просочилась через железный занавес.
К тому же общество, с конца 60-х все более разъедаемое коррозией «потребительских настроений», стало утрачивать интерес и симпатии к бесчисленному кругу «друзей», которых надо подкармливать. И все более характерными становились куплеты, типа: «Ладушки, ладушки. Куба ест оладушки. Мы глазами хлопаем, аржанину лопаем».
Ну, а для маргиналов революционная романтика капитализировалась в образе Че Гевары и вместе с ним эмигрировала с Кубы. И уже не ее знамя, песни и даже борода Фиделя олицетворяли бесшабашное благородство кубинцев, а значки и маечки с потретами неуемного бунтаря.
С другой стороны, после того, как спровадили Хрущева, менее вспыльчивый Брежнев с его когортой стареньких «товарищей» предпочли соблюдать «интернациональный долг» не в стратегии наступления, а в тактике выполнения обязательств. Проще говоря-откупного. На Кубу были отправлены тысячи специалистов разного профиля – от военных до инженеров, врачей и ихтиологов. Щедрым потоком туда потекли в обмен на сахар и лимоны все, о чем просила Гавана – от зерна до нефти, тракторов и пушек. На долю внешней торговли СССР приходилось тогда до 70%. Кубинцы шутили на сей счет – все получаем из Москвы – разве что кроме снегоочистителей. Вплоть до конца «перестройки» экономическая помощь оказывалась в привычных размерах. И лишь в 1989 Горбачев заявил о ее сокращении. И даже поднял вопрос о долгах. Впрочем, в 2014 Путин их все же списал (речь идет о 35 млрд. долларов).
При этом нулевые годы путинской дипломатии были весьма пассивными. Разговоры о коррекции курса и возвращении на остров начались лишь в текущем десятилетии. В экономической области Россия ограничивалась в основном выдачей кредитов, которые только увеличивали «расходную часть» сотрудничества.
Более тридцати лет кубинская армия полностью обеспечивалась советским оружием. Правда, уже в 1990 Раулю Кастро во время его визита в Москву было сказано, что СССР не намерен больше защищать Кубу. Тем не менее, последние военспецы покинули остров лишь в 1993-м.
И апологеты, и критики «советско-кубинской» дружбы сходятся в том, что на фоне огромной географии советской экспансии в мире, Куба – явление особого значения. Нигде, пожалуй, градус военно-стратегического присутствия и экономического влияния не был столь высок. Причем, и в плане обоюдной выгоды. Остров, расположенный менее, чем в двухстах километров от Америки, позволял в упор следить за ее аэродромами и швартовать ядерные субмарины в бухтах, где они пропадали с экранов радаров и эхолотов. Тем самым, для советской военщины Куба и после кризиса 62-го года была бесценной базой и ножом под «самым брюхом главного Противника».
Как не прижился и Habana club , бутылка которого (0,7 литра) стоила, если память не изменяет, 8,6 рубля. То есть, эквивалентно почти трем поллитровкам водки. Естественно, при таком унижении отчественного продукта охотников полакомиться тяжелым желтым продуктом находилось немного. И он уныло торчал на магазинных полках вплоть до горбачевской агрессии против «святая святых». Примечательно, что в Союз он завозился в цистернах и по бутылкам разливался уже на месте.
Но не только дешевым сахаром и деликатесами расплачивалась Куба за дружбу. Она направляла в СССР около трех четвертей своего экспорта никелекобальтового концентрата. Производимые из него никель и кобальт не только питали сталелитейный сектор и оборонку, но и были одной из самых прибыльных статей советского экспорта. Эта была позиция, по которой Империя доминировала в мире. И ведь, что немаловажно, это стратегическое сырье закупалось не за доллары, а за «деревянные».
По совокупности получалось, что, строя элекростанции и предприятия на Кубе, Москва тогда работала и на себя. В частности, реконструируя старые и строя новые сахарные заводы. В том же ряду началось во второй половине 80 х и строительство нового завода по производству никель-кобальтового концентрата в Лас Камариокас. Аналитики отмечают, что разрыв с Кубой произошел как раз в тот момент, когда были запущены и находились в разных стадиях завершения многочисленные объекты, которые могли бы усилить процесс колонизации кубинской экономики.
Уход из Кубы в 90-е обрушил ее экономику до состояния, близкого к коллапсу. Но свято место не бывает пусто. Особенно, когда оно – отнюдь не пустыня, а уже добротно возделанное поле. На место России пришли другие – Китай, Венесуэла, Канада....Кубинский кобальт потек в Венесуэлу к Чавесу. Китайцы вклинились в нефтеразведку, начатую еще россиянами, в аграрный сектор, в фармацевтику и др. Путин начал с того, что в 2001 закрыл станцию электронной разведки в Лурдесе, а китайцы еще в 1999 подписали соглашение о создании на острове центра радиоперехвата в Бехукале, который способен, в частности, совершать и кибератаки. Канадская компания «Шеритт» ведет работы на арендуемых нефтегазовых участках, а компания «Инмет майнинг корп.» добывает медь и цинк.
Сегодня «Газром» и «Зарубежнефть» пытаются вклиниться в освоение ресурсов на шельфе. Но открутить ситуацию назад уже не так-то просто. Особенно, если учесть, что сами кубинцы кое в чем обставили Россию. В частности, в сфере медицины и фармокологии. Сегодня кубинские врачи считаются одними из лучшихв мире, в то время как российская медицина смердит, а производство лекарств по сравнению с началом 90-х сократилось в 17 раз.
Похоже, что пойдя на списание безнадежного долга, Путин надеется восстановить хотя бы военное присутствие близ ненавистных «пиндосов». Особенно это стало актуально со смертью Чавеса, после которой ставка на Венесуэлу стала сомнительной. Поэтому идет поиск путей хотя бы для восстановления материально-технической базы для ВМФ и возобновлении разведки с территории острова.
В этой ситуации недружелюбные жесты Трампа в адрес Кубы после обамовской «оттепели», демонстрируемые по нарастающей, объективно вроде бы благоприятствуют возвращению России. Но вернуть прежнее расположение едва ли возможно. Как минимум, этого не позволит Китай. Да и отказ от социализма и спонсорства в конце 80-х сильно подорвал доверие и репутацию Москвы на острове. Кстати, китайский опыт в условиях начатых реформ и идеологически, и практически куда более привлекателен, чем российский. С ужасами «лихих девяностых» и нынешним чудовищным социальным расслоением и коррупцией.
Как говорит Познер, вот такие нынче времена.
Парадоксально, но факт: фауне Кубы не известны хищные звери. И тем не менее, кубинец все время находился под прицелом хищников. Но ими были не животные,
а целые страны. Сначала Испания, почти на четыре века навязавшая острову колониальный статус. Затем Соединенные Штаты, апробировавшие на Кубе неоколониальный режим, которым в наши дни они готовы опутать весь мир. За 90 лет, начиная с 10 октября 1868 года и до победы Кубинской революции 1 января 1959 года, остров сотрясли три освободительные революции. Первой из них была тридцатилетняя революционная война 1868-1898 годов, завершившаяся изгнанием Испании, но не принесшая ни свободы,
ни независимости. Усилия двух поколений революционеров – от (Мамби - слово афрокубинского происхождения, переводится как "патриот", "борец за великое дело свободы".) мамби Карлоса Мануэля де Сеспедеса до революционера-демократа Хосе Марти – по завоеванию независимости страны были сведены на нет. Победу украл Вашингтон. США оккупировали остров и по собственному почину, под дулом пистолета, приставленного
к самому сердцу народа, заставили конгресс Кубы вписать в конституцию страны так называемую «поправку Платта», дававшая Белому дому право на интервенцию при любой попытке кубинцев сбросить с себя новое ярмо.
20 мая 1902 года Куба была провозглашена республикой, но, по убеждению народа, это была псевдореспублика. Над ней, как обязательный государственный атрибут,
а на деле символ зависимости от Вашингтона, как оскорбление, развевался флаг США – рядом с кубинским, овеянным славой побед в антиколониальной борьбе с Мадридом. Бурный протест и негодование кубинцев отражены в стихотворении Бонифасио Бирне (1861-1936). «Mi Bandera» («Мой флаг»). Поэт-мыслитель исторг из своей лиры строки (привожу их в прекрасном переводе Павла Грушко), которым с особой силой дано было зазвучать после свержения тирании новым поколением революционеров, когда победоносная революция вышвырнула американский флаг на свалку национальной истории.
В поле ратном бесстрашною птицей
над героями рея, наш флаг
окровавленной стал плащаницей
нашим братьям, ушедшим во мрак.
В нем помпезности нет и в помине,
был он воином гордым в бою.
Тот, кто в нем изверился ныне,
пусть стыдится за трусость свою.
Он наемником не был ни разу –
неподкупен наш флаг молодой
со своей милой сердцу и глазу,
одинокой, но яркой звездой.
Пусть сегодня он никнет устало,
я хочу, чтобы солнце везде
лишь его – лишь его! – озаряло
на равнинах, в горах, на воде!
А стервятники стаей нагрянут
и его растерзать захотят –
из могил наши мертвые встанут
и святыню свою защитят!
С этими стихами ушел в бессмертие один из экспедиционеров, Камило Сьенфуэгос. Ими он закончил свое последнее выступление перед жителями Гаваны, отправляясь
в Камагуэй на ликвидацию «осиного гнезда», логова контрреволюции, о создании которого позаботились спецслужбы США в 1959 году. Камило задание выполнил, но его самолет не вернулся в Гавану. Потерпев катастрофу, упал в море? А может, пролетая над Эскамбраем, столкнулся с горной скалой? Вернулся в свои стихии? Ибо и море, и горы – колыбели его жертвенной битвы за свободу Кубы. В календаре страны с тех пор появилась особая дата – 28 октября, день памяти национального героя Камило Сьенфуэгоса. В этот день ежегодно его голосом звучит по радио «Mi Bandera»:
«… из могил наши мертвые встанут и святыню свою защитят!» А прибрежные воды покрываются венками из живых цветов.
За 57 лет неоколониализма страна пережила две революции. Первая, 1933-1935 годов, добилась отмены «поправки Платта» и лишила тем самым Вашингтон права
на «законную» интервенцию. Победоносная революция 1953-1959 годов явилась прямым ответом на военный переворот 10 марта 1952 года, срежиссированный все тем же
Вашингтоном.
За годы революций, начиная со второй половины XIX века, общественная мысль Кубы выпестовала идеологию свободы, суверенитета государства, социальной справедливости. Революционная демократия сформировала идеал личности борца,
не приемлющего рабства ни в каком его варианте: «Подл не раб и не тот, кто был рабом, но тот, кто видел это преступление и не поклялся перед Высшим судом стереть с лица Земли рабство и его следы». Таково кредо «Апостола свободы» Хосе Марти (1853-1898), изложенное им в эссе о выдающемся певце кубинской свободы и изгнаннике из собственной страны Хосе Марии Эредиа (1803-1839).
Для Марти были оскорбительны цепи, сковавшие его Родину. «Куба – каторжная тюрьма, окруженная морем, укор всей Америке, позор человечества», - пишет он
не в порыве гнева или душевного волнения, а в ходе глубоких раздумий над судьбой и будущим своего народа, в надежде, что он исторгнет из своих недр сынов, достойных отваги воина. «Если на Кубе уже не осталось мужчин, способных защитить честь Родины, почему молчат раковины на ее берегах, почему они не зовут к оружию мертвых индейцев? Почему пальмы стонут, а не отдают приказа войскам? Почему горы не встанут стеной, преграждая путь тем, кто преследует героев? Пусть же бьются на земле, пока останется хоть пядь земли, а если не останется и пяди, пусть бьются, стоя в море».
Замысел моей книги как раз и состоит в том, чтобы приоткрыть в героях Монкады и «Гранмы» ту силу, перед монолитностью которой не смог устоять противник, и которая стала аккумулятором народной энергии. Яхта «Гранма» с плеядой ее восьмидесяти двух бросивших вызов тирану экспедиционеров пленила меня, современника событий, тогда еще совсем молодого ученого, как страница истории, которую нельзя предать забвению.
И она не может безмолвно кануть в Лету.
С тех самых пор (а было это ровно сорок лет назад), как я собственными глазами видела, собственными руками трогала жирные темно-зеленые мангровые листья на хилых ветках, а попытавшись ступить на корявый мангровый сук, провалилась в теплую жижу
с кишащей живностью, я пребываю в убеждении, что перед десантниками «Гранмы» склонили бы головы титаны, приди они к нам сегодня со страниц древней истории. И сам Прометей!
Путь каждого из этой плеяды в горнило революции – не спонтанное участие
в борьбе, воспламенивший всю страну. Он проложен духовным самосовершенствованием каждого из них и беззаветной верой в идеалы, по которым равняли свою жизнь демократ Хосе Марти и коммунист Хулио Антонио Мелья. Поколение борцов, сплотившееся вокруг Фиделя Кастро и вдохнувшее новую жизнь в идеалы своих предшественников, воспринимается как «сборный портрет» «солнечной республики сынов», воспетых
в «Марше Движения 26 июля» Агустином Диасом Картайей. Неприятие духовного гнета, чувство долга и ответственности перед выбором «знака», чтобы шагать стезею правды и добра от ярма к звезде, предопределены взыскательным напутствием Марти:
Свой ты должен выбрать. Вот ярмо –
Кто изберет его, тот насладится:
Покорный вол на службе у сеньоров
Спит на соломе теплой и вкушает
Обильные корма. А это, видишь,
О тайна, мной рожденная, как пик,
Герой рожденный, это знак второй,
Он озаряет, но и убивает –
Звезда, источник света. Грешник в страхе
Бежит от звездоносца, и, однако,
Сам звездоносец в жизни одинок,
Как будто он чудовищно преступен.
Но человек, удел вола избравший,
Становится скотом – в нем разум гаснет,
И должен мир торить свой путь сначала.
А тот, кто в руки взял звезду бесстрашно, -
Творит, растет!
………………………………………………..
Звезда в сиянье облачит его,
И воздух над землею просветлеет,
И он, не знавший страха перед жизнью,
Во мгле взойдет на новую ступень.
Хосе Марти. Ярмо и звезда (перевод П. Грушко).
На этом избранном ими пути они сами в моих глазах превратились в созвездие.
И это не скопление, не сумма звезд, а именно «созвездие восьмидесяти двух», появившееся среди мириад светил по вселенским законам, ворвавшись в мирозданье под звуки «Марша 26 июля Картайи:
За правду
Сражается наш народ!
Мы знаем –
В бою нас победа ждет!
За счастье
Цветущей страны родной,
За мир и свободу
Идем мы в бой!
Шагайте кубинцы!
Нам будет счастье Родины наградой!
Народа любимцы,
Мы солнечной республики сыны.
Нам рабства не надо,
Мы гневом и решимостью полны!
Мы против власти беспощадной
И чужеземной своры жадной
Подняли знамя
Священной войны!
Мы помним
Погибших в священном бою,
Героев,
Что пролили кровь свою.
Единством
Семья храбрецов сильна,
Победой прославим
Мы их имена!
Пылает вся Куба,
Народ ее ранен и изувечен.
Знамена и трубы
Зовут бойцов с полей и из хибар.
Врагов мы проучим,
Ответим им ударом на удар.
Пусть прогремит наш твердый шаг,
И, словно горящий алый стяг,
Революционный,
Пылает пожар!
(Перевод С. Болотина и Т. Сикорской).
Возможно, я изначально поставила перед собой невыполнимую задачу: изучить доступными мне средствами – а их в моем распоряжении было не так уж и много – природу каждой из «звезд», попытаться по крупицам, отсеяв случайное, собрать в единое целое личность – характер, духовную мощь, мир внутренних страстей, побудительные мотивы, чисто физические возможности человека. Факт превращения в экспедиционеров
в «созвездие восьмидесяти двух» имеет свои законы исторические корни. И в этом меня убедило мое нечаянное открытие. Касается оно совпадения дат. Оказалось, что отдельные события, определенным образом связаны между собой. Историческая хроника их фиксирует. Однако бесстрастный и безмолвный летописец не берет на себя ни функций, ни обязательств дать объяснение или хотя бы обратить внимание на скрытый смысл или потаенную символичность данного явления.
Для этого есть историки, в обязанности которых, может быть, стоило бы вменить воспитание в себе профессионального чутья и желания глубже вникнуть, или хотя бы ощутить в таких совпадениях ничто, исходящее не от прозы сермяжных истин или серости будней. А, дотянувшись сердцем, убедиться, что такие события всегда несут
в себе элемент судьбоносности. И в этом меня убедило совпадение двух дат (с интервалом в шестьдесят пять лет) из истории борьбы Кубы за независимость.
25 ноября 1891 года . Идеолог и организатор войны за независимость 1895-1898 гг. на Кубе Хосе Марти прибывает в Тампу (центр эмигрантской диаспоры кубинцев на юге США) для встречи с соотечественниками. На следующий день, 26 ноября, он выступает перед рабочими-табачниками в клубе имени Игнасио Аграмонте (один из лидеров мамби в Десятилетней войне 1868-1878 гг.). Цель его приезда и выступления – подготовка Кубы и кубинцев «к войне близкой и неизбежной».
25 ноября 1956 года , спустя 65 лет, Фидель Кастро во главе вооруженной колонны из 82 экспедиционеров прибывает в мексиканский городок Тукспан для отъезда на Кубу на яхте «Гранма». Он собирается начать войну – «близкую и неизбежную» - против тирана Батисты, ставленника США, который узурпировал власть, совершив 10 марта 1952 года военный переворот, и отдал страну на откуп Вашингтону.
«Для чего война?» - вопрос, стоявший перед Марти.
Марти: «…для войны есть причины, она может вспыхнуть из-за любого пустяка, будь то нетерпение храбреца или зернышко маиса».
Так понимает войну и Фидель, подготовивший мятежный отряд экспедиционеров.
Кто такие экспедиционеры, и о чем они говорят?
Ответ предвосхитил Марти: «Мое первое слово – страдалица Куба. Не пьедесталом нашей гордыни должна быть Куба, а священным алтарем, на котором каждый из нас,
не задумываясь, принесет жизнь в жертву отчизне».
Чего добиваетесь?
Марти: «… первым законом нашей республики должно стать уважение кубинцев
к достоинству человека». Развивая эту мысль, он говорит: «Преградим путь такой республике, которая не будет достойна человека, не будет служить благу и процветанию всех кубинцев!.. Выше пальм мы должны поставить законы справедливости».
Что ищете?
Марти: «И разве не ясно, что, решаясь снова броситься в кровавую сечу, мы ищем не смены форм угнетения, не стремимся заменить хозяина-испанца новым господином
в мундире янки. Нет, наша цель – построить республику, справедливую, основанную на здоровых началах. Нам не по пути с теми, кто одержим болезненным страхом перед свободой мнений и слова, с теми, кто, прикрываясь именем Свободы, правит насилием, лишая своих соотечественников права на свободную на свободную жизнь. Конечно,
с нами не пойдут легковесные политиканы, которые забывают о необходимости считаться с реальной действительностью. Нас осудит и барский надушенный патриотизм, ибо трудовой народ пахнет потом, а не розами».
Кто призывает к войне?
Марти: «Но довольно слов. Пусть встанет из глубины наших израненных сердец непоколебимая любовь к Родине, без которой не может быть счастлив человек. Вы слышите? Родина зовет нас, она стонет, на наших глазах ее насилуют, заражают, развращают, разрывают на куски. Так поднимемся же все сразу, в могучем порыве сердец, и пусть торжеству Свободы не угрожают междоусобные распри, чрезмерная медлительность или излишняя поспешность. Поднимемся во имя настоящей Республики, которую мы, люди справедливости и труда, сумеем сохранить. Поднимемся, чтобы успокоились души павших героев, которые бродят по миру, опозоренные и одинокие. Поднимемся для того, чтобы наши дети могли спокойно жить и умереть на родной земле. И напишем вокруг звезды на нашем новом знамени девиз торжествующей любви:
«Со всеми и для блага всех!»».
Тема «звезды» - вслед за Хосе Марти – стала неизменным компонентом воззваний, программ, манифестов, личных раздумий, стихов и художественной прозы мыслителей, писателей, поэтов и политиков. Ее передают из поколения в поколение последователи Марти, чей авторитет выдающегося мыслителя и революционера с годами только растет – на каждом крутом повороте судьбы не только Кубы, но и Латинской Америки, которую он называл не иначе как «наша Америка», видя в ней щит хищным амбициям Вашингтона.
Тема «звезды» для меня – не обращение к высокому слогу, которым часто
в общении между собой и в письмах близким пользовались экспедиционеры, готовясь
к исполнению своего жертвенного долга. «Звезда» будоражит мысли и чувства каждого, кто душой прикоснулся к драматической эпопее «Гранмы», преодолевшей бурные волны Карибского моря с одной лишь целью: дать кубинцам еще один шанс вознестись от ярма
к Звезде. «Звездный» образ Кубы взволновал сердце и выдающегося чилийца, поэта Пабло Неруды, и из самых его глубин родились неувядающие строки:
Был остров черным, словно траур скорби,
но развернули свет они, как знамя.
Одна заря могла быть их оружьем,
но и она дремала под землею.
Тогда они начать решили молча
Свою борьбу, к своей звезде дорогу.
1963 год. Весна.
То-ли апрель, то-ли май. Уже тепло и мы ходим в рубашках.
Я учусь в четвертом классе.
Уже два года, как в классной самодеятельности под руководством Таисии Ивановны и c баяном Евгения Ивановича, папы Тамары Мухиной, гвоздем является кубинская тема. А гвоздем программы - хоровое исполнение «Марша 26-го июля».
«Остров свободы», революционная Куба, страшно популярна в Совдепии начала шестидесятых.
Молодой слюнявый Кобзон мужественным голосом исполняет «Куба, любовь моя, остров зари багровой…..»
Фидель Кастро прибывает с визитом в СССР и загуливает на много дней. Нагрянув заодно и в Ленинград. Вместе с Никитой Сергеевичем Хрущевым.
Уроки во вторую смену в 75-й школе на Большой Посадской близятся к завершению, когда появляется слух, что Фидель с Хрущевым приехали на «Аврору».
Таисия Ивановна, проникшись значимостью момента, отпускает нас с уроков пораньше. Ради «острова свободы».
Бежим по Певческому, Малой Посадской, Чапаева и Куйбышева к Большой Невке. Пионерский галстук, развеваясь, бьет меня по лицу, душу распирает чувство рабоче-крестьянского восторга.
А из уст на всю улицу рвутся слова из Кобзонского хита: «Родина, или Смерть! - Это девиз отважных…».
Набережная у «Авроры.
Всё забито праздной толпой. Развеваются флаги СССР и Кубы. Над головами транспаранты типа «Patria o muerte» , «Seremos mas amigos» . Традиционное обеспечение выражения пролетарской солидарности.
Площадка перед трапом оцеплена матросами в парадной форме. Много «товарищей» в штатском. Сами вожди колобродят где-то по кораблю.
Пользуясь пока еще малыми размерами, пробираемся к самому оцеплению.
Тут-то мне и приходит в голову идея - повязать Кастро на шею пионерский галстук. Я снимаю его с себя и готовлюсь к операции.
Наивный мальчик, насмотревшийся аналогичных процедур в советских киножурналах. Не могу же я знать, что данные мероприятия готовятся тщательно и кропотливо. Компетентными товарищами. С участием тщательно подобранных надлежащих пионеров. А стихийные порывы в Совдепии поощряются разве что при прыжках грудью на амбразуру вражеской огневой точки. И то не всегда.
Фидель с Хрущевым появляются на трапе. Идут вниз. Толпа начинает неистовствовать, слившись в едином дружественном порыве.
Никита - в белом костюме. Фидель - в военной форме защитного цвета, мятой, с рубашкой на выпуск. Как гопник.
Держа наготове пионерский галстук прорываюсь между матросами, и тут же оказываюсь схваченным «товарищем в штатском». Больно сжат и выкинут обратно за оцепление. Вместе с красным галстуком.
И слава Богу, что не задержали…
Дальнейшего не помню от обиды и расстройства.
1991-й год. США. Городок Хариссонбург, центр округа Рокингем в Вирджинии.
Постоянно общаемся при поездках по окрестностям с мэром городка Пабло Куэвасом. Он в юности эмигрировал с родителями с Кубы по случаю прихода к власти красных.
Сделал в Штатах бизнес. Избрался в мэры.
Смертельно ненавидит Фиделя и его клику.
Пабло считает своим долгом слегка подозревать меня в связях с КГБ. Видимо из-за моей легитимной причастности к правоохранительным органам.
Временами, в шутку, Куэвас тихо трогает меня за плечо, прикладывает палец к губам и жутким шепотом произносит «Т-с-с, кей-джи-би! ».
Мне это надоедает и однажды я, тронув его за плечо, шиплю ему: «Т-с-с, Кастро!».
И мэр города бледнеет с лица. Потом понимает смысл моей шутки, смеется и больше меня госбезопасностью не попрекает.
А я на очередном «party» по пьянке рассказываю Пабло вышеприведенную историю. И вижу его грустное лицо. Потом он долго через переводчика по-испански рассказывает мне о преступлениях коммунистов на Кубе.
Я это прекрасно понимаю и верю ему.
Неисповедимы пути, по которым бродит наше бессознательное.
И уж тем более неисповедимо, что именно оно решит выдать "на гора", чтобы сознательное породило идею, способную нас заxватить.
Моё бессознательное стало источником идеи послушать гимны разныx государств, что я сейчас и попытаюсь сделать. Присоединяйтесь, если вам интересно.
Муслим Магомаев тоже пел его - на испанском и русском языках, - но найти эту запись мне не удалось.
А вот текст:
Музыка: А.Картайя Слова: Русск.текст С.Болотина и Т.Сикорской. .
| Marchamos, vamos hacia un ideal, Sabiendo que hemos de triunfar. En aras de Paz y prosperidad lucharemos todos por la Libertad! Adelante, cubanos! | За правду Сражается наш народ! Мы знаем - В бою нас победа ждет! За счастье Цветущей страны родной, За мир и свободу Идем мы на бой! Шагайте, кубинцы! Шагайте, кубинцы! 1960
|
Мы в те годы так любили Кубу и кубинцев не только за их красивого улыбчивого премьера, но и за музыку. Ну, действительно, разве можно было не любить страну, если она, подстать красавцу-бородачу Кастро, рожала красивые народные мелодии?! Или - подстать музыке, родила красавца Кастро.
В текст марша никто не вслушивался, мелодия - вот что было главным.
2.America"s National Anthem
3.The Royal and Canadian National Anthem
4.The Royal and National Anthem of Jamaica
5.The Royal and National Anthem of Australia
Я не буду публиковать гимны всех доминионов и сателлитов (или как называются эти страны, если на их флагах присутствуют фрагменты Юнион Джека?) Британии: они такие однообразные.
Вот сам гимн "Боже, храни Королеву":
6. National Anthem of United Kingdom
Обратимся к другим народам.
7. Гимн Казахстана. Kazakhstan National Anthem
8. Державний Гімн України ("ЩЕ НЕ ВМЕРЛА УКРАЇНИ...")
Красивый гимн. В советской литературе он являлся символом украинского национализма, враждебного советской власти. Не помню, в какой книге описывалась попойка петлюровцев, во время которой они "ревели "ще не вмэрла України..." - цитирую по памяти, поэтому могу быть не точна, но суть передаю верно.
9. Гимн Грузии
Зря грузины демонстрируют армию и военную технику, не гоже лилиям прясть им воевать, не воины они. Певцы, виноградари, виноделы, танцоры, поэты, но не воины. Надеюсь, мои грузинские друзья не обидятся: для меня один поэт важнее всех армий, а гроздь винограда - всех ракет и танков, какие человечество скопило, по своей дурости, на нашей планете.
10. Japanese spirit. Japan"s national anthem. High school girls sing. 【君が代/KIMIGAYO】
Красивый гимн, и девочка спела замечательно. Какой голос!
11. 中国国歌 Chinese National Anthem[回歸紀念版]
12. Anthem of Europe
13. Флаг и Гимн Ингушетии ГІалгІай Мохк
14. Флаг и Гимн Исландии Ísland
15. Флаг и Гимн Болгарии България
16. Флаг и Гимн Греции Ελλάδα
17. Флаг и Гимн Египта. السلام الوطنى المصرى
Да что тут рассусоливать. Все это тысячекратно описано. А уж после "Учебника рисования" Максима Кантора и добавить нечего. Из всего этого совершенно ясно: в эти планы не входила ни революция, как это было во Франции или в России в феврале. Ни эволюция, как в Китае.
В сущности же, был верхушечный переворот и рейдерский захват - только в масштабе страны. Провести такую операцию можно было только в шоковой обстановке стремительного беспредела. Ведь даже при весьма ограниченной толщине партийно-номенклатурного слоя на всех пирогов не хватало. Поэтому для проведения этой грандиозной операции в масштабе страны мобилизовали бандитов, превратив разбой и отстрел в обычное, вполне уважаемое профессиональное занятие. Так что никаким мягким вариантам здесь изначально места не было.
А, следовательно, и "философствовать" о них бессмысленно. Тем более, искать альтернативы и параллели в Китае. Каким бы ни был его опыт - в плюсах и издержках, он бесполезен как китайская грамота. Слишком не того ума она. Не того размера. Из другой истории. Из иной судьбы.
Вставайте, кубинцы!
"Вставайте, кубинцы. Вам будет счастье родины наградой. Народа любимцы, вы солнечной Республики сыны. Нам рабства не надо. Мы гневом и решимостью полны. Пусть прогремит наш тверже шаг. И словно горящий алый стяг революционный пылает пожар".- эти строки искрометно взлетают без малейших усилий в памяти, когда впоминаешь детство. А ведь это, скорей всего, четвертый-пятый классы школы. Слова гимна барбудос тогда с восторгом распевали даже пацаны. А у тех, кто уже испытывал первые сексуальные позывы, идеалами женской красоты стали черноволосые грудастые кубинки в военных рубашках и с автоматами в загорелых руках.
Но культ Кубы экзотическим цветком распустился в Стране советов лишь после того, как 1 января 1959 отряды Фиделя вошли в Гавану. Хотя на Западе его имя стало известным еще в 1953 - когда он с командой отчаянных храбрецов напал на казарму Монкады в Сантьяго-де-Куба и был в пух и прах разгромлен, угодив за решетку. Потом, после амнистии, было 28 месяцев партизанской войны. Но все это мало волновало тогдашних кремлевских наблюдателей, поскольку плохо вписывалось в марксистскую схему "классовой борьбы" с пролетариатом во главе. Кубинские же бунтовщики, в основном состоявшие из университетской молодежи, по взглядам были обычными националистами, не желающими, чтоб их страна не походила на большой бордель для американцев. По своим методам они больше напоминали анархистов и левых эсеров, нежели большевиков. Недаром в организационном плане предпочитали размытую форму "Движения 26 июля" (в честь штурма Монкадо), которое было реорганизовано в Единую партию социалистической революции лишь в 1965.
Биографы Фиделя Кастро отмечают, что хотя марксистские книжки он почитывал еще будучи студентом, в 50-е его истинными кумирами были Боливар и Хосе Марти. То есть революционеры традицинной латиноамериканской закваски. И что Кастро 50-х годов - это был интеллектуал с южным темпераментом, но, тем не менее, вполне договороспособный. И отказавшись от встречи с ним в апреле 1959 г., Д. Эйзенхауэр сам подтолкнул его в объятья Москвы. Именно в ответ последовала национализация американских сахарных заводов и банков и объявление блокады, а затем и военная высадка в бухте Кочинос на пляже Плая Хирон (апрель 1961).
Именно в этом контексте Фидель объявил себя "строителем социализма". А неопределенность Кремля сменилась приступом страстной любви. Посетивший Кубу в феврале 1960 А.Микоян сообщил Хрущему, что парень "наш". А вскоре, во время американского вояжа в США, и сам Никита лично познакомился с "команданто" в одном из отелей нью-йоркского Гарлема. И пришел в такой восторг, что Куба получила и оружие, и советников, и в конце - концов ракеты с ядерными боеголовками, которые поставили мир на самую грань "конца света" .
Начала 60-х и стало, как выяснилось потом, высшим аккордом другой популярной песни "Куба-любовь моя". Митинги протеста против "америкосов " в поддержку "острова зари багровой" проходили по всей страны - даже наш "Окуров" не миновали. А портреты бородача Кастро не сходили со страниц журналов и художественных выставок. Массовая влюбленность в Кубу подогревалась еще и тем, что возбуждала эстететически и экзотически: прекрасная природа, красивые люди, темпераментная музыка. Гуантанамера!...
Кубинская героическая драма развертывалась на общем солнечном фоне афро-азиатского пафоса антиколониальных восстаний, полыхнувших в начале 60-х. Это было время, когда советские люди еще не прониклись фобиями к "цветным" и воспринимали их как диковинные растения. Когда слово "солидарность" еще не девальвировало до состояния официозного штампа. И Кубинская революция 1953-59 годов воспринималась как первая, самая симпатичная птичка из огромной окуймены, прозванной Третьим миром.
Но, как и всякая пылкая любовь, вскоре она не то, чтобы прошла, но сникла. Подобно тому, как это бывает у любовников после свадьбы, когда начинаются будни. Да и Карибский кризис напугал советского обывателя даже при той скудной информации, которая просочилась через железный занавес.
К тому же общество, с конца 60-х все более разъедаемое коррозией "потребительских настроений", стало утрачивать интерес и симпатии к бесчисленному кругу"друзей", которых надо подкармливать. И все более характерными становились куплеты, типа: "Ладушки, ладушки. Куба ест оладушки. Мы глазами хлопаем, аржаниун лопаем".
Ну, а для маргиналов революционная романтика капитализировалась в образе Че Гевары и вместе с ним эмигрировала с Кубы. И уже не ее знамя, песни и даже борода Фиделя олицетворяли бесшабашное благородство кубинцев, а значки и маечки с потретами неуемного бунтаря.
С другой стороны, после того, как спровадили Хрущева, менее вспыльчивый Брежнев с его когортой стареньких "товарищей" предпочли соблюдать "интернациональный долг" не в стратегии наступления, а в тактике выполнения обязательств. Проще говоря-откупного. На Кубу были отправлены тысячи специалистов разного профиля -
от военных до инженеров, врачей и ихтиологов. Щедрым потоком туда потекли в обмен на сахар и лимоны все, о чем просила Гавана - от зерна до нефти, тракторов и пушек. На долю внешней торговли СССР приходилось тогда до 70%. Кубинцы шутили на сей счет - все получаем из Москвы - разве что кроме снегоочистителей. Вплоть до конца "перестройки" экономическая помощь оказывалась в привычных размерах. И лишь в 1989 Горбачев заявил о ее сокращении. И даже поднял вопрос о долгах. Впрочем, в 2014 Путин их все же списал (речь идет о 35 млрд. долларов).
При этом нулевые годы путинской дипломатии были весьма пассивными. Разговоры о коррекции курса и возвращении на остров начались лишь в текущем десятилетии. В экономи ческой области Россия ограничивалась в основном выдачей кредитов, которые только увеличивали "расходную часть" сотрудничества.
Более тридцати лет кубинская армия полностью обеспечивалась советским оружием. Правда, уже в1980 Раулю Кастро во время его визита в Москву было сказано, что СССР не намерен больше защищать Кубу. Тем не менее, последние военспецы покинули остров лишь в 1993-м.