Что этому предшествовало?

Брестская крепость накануне немецкого штурма. Только над воротами ещё не советское знамя, а польский орёл...

2 сентября 1939 года Брестская крепость впервые подверглась бомбёжке со стороны немцев: германская авиация сбросила 10 бомб, повредив «Белый дворец». В казармах крепости в это время располагались маршевые батальоны 35-го и 82-го пехотных полков, ряд других достаточно случайных частей, а также мобилизованные резервисты, ожидавшие отправки в свои части.
Задуманная и построенная Россией как комплекс мощных оборонительных укреплений, после окончания Первой мировой войны Брест-Литовская крепость уже не рассматривалась военными как серьезное препятствие боевым действиям, и использовалась в качестве ППД – пункта постоянной дислокации – для размещения частей и подразделений.

Гарнизон города и крепости был подчинён оперативной группе «Полесье» генерала Клееберга.

потери немцев в сентябре 1939 г. - 16,400 чел. А в июне 1941 - 22,000 чел.
Эта разница особенно впечатляет, если учесть, что польская армия была во много раз меньше советской, не говоря уж об авиации и танках, а темпы продвижения немцев были приблизительно равными в этих кампаниях. Так что совдеповским баснописцам лучше этими сравнениями и не позориться...

Что же касается «брестской крепости», т. е. Брестского укрепрайона (УР № 62), то прискорбная (если не сказать - позорная) история его разгрома была описана ещё в 1961 г. в секретном (на момент издания) исследовании «Боевые действия войск 4-й Армии», написанном генерал-полковником Сандаловым - бывшим начальником штаба той самой 4-й Армии Западного фронта, в полосе обороны которой и находился УР № 62. К 1 июня 41-го на 180-километровом фронте Брестского укрепрайона было построено 128 долговременных огневых сооружений, и ещё 380 ДОСов находилось в стадии строительства. Так мало их было потому, что большая часть из этих 180 километров приходилась на абсолютно непроходимые для крупных воинских формирований болота белорусского Полесья, и узлы обороны УРа прикрывали лишь редкие в тех местах проходимые участки границы.

Немцы практически не заметили существования Брестского укрепрайона. В донесении штаба группы армий «Центр» (22 июня 1941 г., 20 ч. 30 мин.) находим только краткую констатацию: «Пограничные укрепления прорваны на участках всех корпусов 4-й армии» (это как раз и есть полоса обороны Брестского УРа). И в мемуарах Гудериана, танковая группа которого в первые часы войны наступала на брестском направлении, мы не найдём ни единого упоминания о каких-то боях при прорыве линии обороны Брестского укрепрайона. Непосредственные участники взятия Бреста оставили такие воспоминания:
«Утром 45-й разведывательный батальон (оцените состав сил, выделенных для овладения важнейшим дорожным узлом) получил задачу очистить город Брест-Литовск, обезвредить группу противника, вероятно, находящуюся на гавном вокзале, и обеспечить охрану объектов в ближайшей округе… В самом городе, кроме потрясённого и испуганного гражданского населения, никакого противника не было. Затем сильная ударная группа направилась в казарму, расположенную на окраине города, где, по словам одного гражданского, приготовилась к обороне группа русских солдат. Но и это здание было пустым и покинутым. Только в одном из помещений мы нашли в шкафу 150 новеньких цеймсовских биноклей с отпечатанными на них советскими звёздами. По-видимому, их забыли забрать при отступлении…» .

Можно ли верить рассказам «битых гитлеровских вояк»? В данном случае - да. В боевом донесении штаба 4-й Армии № 05 (11 ч. 55 мин. 22 июня) читаем: «6-я сд вынуждена была к 7.00 отдать с боями Брест (сколько же минут продолжались эти «бои»?), а разрозненные части 42-й сд собираются на рубеже Курнеща, Вельке, Черне, Хведковиж и приводят себя в порядок…». Что же касается обороны самой брестской цитадели, то в своей монографии Сандалов прямо и без экивоков пишет: «Брестская крепость оказалась ловушкой и сыграла в начале войны роковую роль для войск 28-го стрелкового корпуса и всей 4-й Армии… большое количество личного состава частей 6-й и 42-й стрелковых дивизий осталось в крепости не потому, что они имели задачу оборонять крепость, а потому, что не могли из неё выйти…» . Что абсолютно логично. Крепость так и строится, чтобы в неё было трудно войти. Как следствие, из любой крепости трудно вывести разом большую массу людей и техники. Сандалов пишет, что для выхода из Брестской крепости в восточном направлении имелись только одни (северные) ворота, далее надо было переправиться через опоясывающую крепость реку Мухавец. Вот через это «игольное ушко» под градом вражеских снарядов и пытались вырваться наружу две стрелковые дивизии - без малого 30 тыс. человек . Абсолютно нелогичным было решение согнать в «ловушку» обветшалых бастионов Брестской крепости две дивизии, но причины, по которым это было сделано, едва ли будут когда-либо установлены. Конечный результат известен «Тяжёлые бои в крепости продлились ещё семь дней, пока 7 тыс. уцелевших красноармейцев, изголодавшихся и измождённых от отчаянной борьбы, не сдались в плен. Потери 45-й пехотной дивизии вермахта составили 482 убитых и 1 000 раненых» . Какая же это «оборона крепости», если потери наступающих в разы меньше потерь обороняющихся?

Недорого заплатил противник и за прорыв Брестского УРа. «Большая часть личного состава 17-го пулемётного батальона отходила в направлении Высокое, где находился штаб 62-го укрепрайона… В этом же направлении отходила группа личного состава 18-го пульбата из района Бреста…» . Вот так, спокойно и меланхолично, описывает Сандалов факт массового дезертирства, имевший место в первые часы войны. Бывает. На войне - как на войне. В любой армии мира бывают и растерянность, и паника, и бегство. Для того и существуют в армии командиры, чтобы в подобной ситуации одних - приободрить, других - пристрелить, но добиться выполнения боевой задачи. Что же сделал командир 62-го УРа, когда к его штабу в Высокое прибежали толпы бросивших свои доты красноармейцев? «Командир Брестского укрепрайона генерал-майор Пузырёв с частью подразделений, отошедших к нему в Высокое, в первый же день отошёл на Вельск (40 км от границы), а затем далее на восток…» Вот так - просто взял и «отошёл». Авиаполки ВВС Западного фронта, как нам рассказывали, «перебазировались» в глубокий тыл для того, чтобы получить там новые самолёты. Взамен ранее брошенных на аэродромах. Но что же собирался получить в тылу товарищ Пузырёв? Новый передвижной дот на колёсиках? Возможно, эти вопросы и были ему кем-то заданы. Ответы же по сей день неизвестны. «1890 г.р. Комендант 62-го укрепрайона. Умер 18 ноября 1941 года. Данных о месте захоронения нет» - вот и всё, что сообщает читателям «Военно-исторический журнал». Как, где, при каких обстоятельствах умер генерал Пузырёв, почему осенью 1941 г. он всё ещё продолжал числиться «комендантом» несуществующего укрепрайона - всё это по-прежнему укрыто густым мраком государственной тайны. Старший воинский начальник генерала Пузырёва, помощник командующего Западным фронтом по укрепрайонам генерал-майор И. П. Михайлин погиб от шального осколка ранним утром 23 июня 1941 г. В мемуарах И. В. Болдина (бывшего заместителя командующего Западным фронтом) обнаруживаются и некоторые подробности этого несчастного случая: «Отступая вместе с войсками, генерал-майор Михайлин случайно узнал, где я, и приехал на мой командный пункт…» Генерал Михайлин не отступал «вместе с войсками». Он их явно обогнал. 23 июня 1941 г. командный пункт Болдина находился в 15 км северо-восточнее Белостока, т. е. более чем в 100 км от границы. Солдаты «на своих двоих» за двое суток столько не протопают…

Длившаяся почти две недели оборона Брестской крепости польскими жолнежами в 1939 году показала, что старинные фортификационные сооружения, защищаемые отчаянными храбрецами, могут быть серьезным препятствием даже для вооруженного до зубов и многократно превосходящего по численности противника.
И Радзишевский, и Плисовский ушли из крепости непобежденными. Простые солдаты и офицеры, находившиеся под их командованием, проявили себя настоящими героями, и наверняка продолжали бы сражение, будь в этом хоть какая-то военная необходимость. Об их мужестве и героизме в наши дни вспоминают редко, но преуменьшает ли это величие подвига рядового труженика войны?

2 сентября 1939 года Брестская крепость впервые подверглась бомбёжке со стороны немцев: германская авиация сбросила 10 бомб, повредив «Белый дворец». В казармах крепости в это время располагались маршевые батальоны 35-го и 82-го пехотных полков, ряд других достаточно случайных частей, а также мобилизованные резервисты, ожидавшие отправки в свои части.

Задуманная и построенная Россией как комплекс мощных оборонительных укреплений, после окончания Первой мировой войны Брест-Литовская крепость уже не рассматривалась военными как серьезное препятствие боевым действиям, и использовалась в качестве ППД - пункта постоянной дислокации - для размещения частей и подразделений.

Гарнизон города и крепости был подчинён оперативной группе «Полесье» генерала Клееберга.

Начальником гарнизона 11 сентября был назначен отставной генерал Константин Плисовский, который сформировал из имевшихся в его распоряжении подразделений общей численностью 2-2,5 тыс. человек боеспособный отряд в составе 4 батальонов: трёх пехотных и инженерного.
Между прочим, в Российской империи Плисовский служил штабс-ротмистром в 12-м гусарском Ахтырском генерала Дениса Давыдова, Ея Императорского Высочества Великой Княгини Ольги Александровны полку, был участником Первой мировой войны…
Гарнизон располагал несколькими батареями, двумя бронепоездами и танками времён Первой мировой войны «Рено FT-17». Противотанкового оружия у защитников Брестской крепости не было; между тем, им пришлось иметь дело именно с танками.

К 13 сентября из крепости были эвакуированы семьи военнослужащих, мосты и проходы заминированы, главные ворота заблокированы танками, на земляных валах устроены окопы для пехоты.

На Брест наступал ХIX бронетанковый корпус генерала Гудериана. Гудериан имел приказ захватить город, не допустив отступления гарнизона на юг для соединения с основными силами польской оперативной группы «Нарев». Немецкие части имели превосходство над защитниками крепости в пехоте в 2 раза, танках - в 2 раза, артиллерии - в 6 раз.

Гудериан полагал, что 80-ти танков полка будет вполне достаточно, чтобы подавить сопротивление и захватить крепость. Основные силы корпуса устремились к Бресту, охватывая его бронированными клещами с севера и востока, разрывая железнодорожные коммуникации, с ходу проскакивая мелкие населенные пункты.

Что им это устаревшее сооружение на восточной окраине Польши, когда вся страна уже практически завоевана! Разве найдутся безумцы, способные остановить танковую армаду, готовые в безвыходной ситуации лезть под пули и бессмысленно погибнуть? Нашлись.

14 сентября 1939 г. 77 танков 10-й танковой дивизии (подразделения разведывательного батальона и 8-го танкового полка) попытались взять город и крепость с налёта, но были отбиты польской пехотой при поддержке 12 танков FT-17. Все польские танки при этом были подбиты. В тот же день немецкая артиллерия и авиация начали бомбардировку крепости. На следующее утро после жестоких уличных боёв немцы овладели большей частью города. Оборонявшиеся отступили в крепость.

Утром 16 сентября немцы (10-я танковая дивизия и 20-я моторизованная дивизии) начали штурм крепости, отбитый гарнизоном; к вечеру они овладели гребнем вала, но прорваться далее не смогли. Большой урон немецким танкам нанесли два поставленные в воротах крепости FT-17.
При штурме был смертельно ранен адъютант Гудериана.

Свидетельство очевидца тех событий М. Семенюка: «Я был капралом, командиром пулеметного взвода. Первый раз германец ударил ночью. Со стороны города пошли танки и пехота. Они сбросили наших с внешних валов крепости. Но дальше продвинуться не смогли. Утром начала гвоздить артиллерия - это был сущий кошмар. Фугасы просто перепахали цитадель. Потом атаки немцев. Первая, вторая, третья… Наши пулеметы выгодно стояли на оборудованных позициях, резали немецкую пехоту кинжальным огнем. Но и в крепости рвались снаряды, от обстрела погибло много наших людей. Жаль, боевые были хлопцы, как один вставали в атаку. Ночью я вместе с товарищами подбирал и увозил убитых на Тересполь. Это сразу за рекой. Тереспольский мост мы удерживали до последнего…

Основной штурм был предпринят гитлеровцами 15 сентября. С разных направлений по цитадели наносили удары одной моторизованной и двумя танковыми дивизиями. Танки почти прорвались к северным воротам крепости. Ее защитники забаррикадировали ворота громоздкими «Рено», выкатили пушки, включая зенитки, на прямую наводку. Оставляя убитых, штурмовые группы Гудериана откатились назад. На рассвете 16-го над крепостью загудели бомбардировщики. Оставалось только пять стволов артиллерии, казематы и подвалы были переполнены раненными. Около десяти утра начался новый штурм. Два немецких батальона, усиленных танками, атаковали укрепления вблизи брестских ворот. Часть валов была потеряна. Отчаянные попытки отбить их успеха не имели. Генерал Плисовски был ранен, его заместитель полковник Хорак контужен. Оставалось два варианта: погибнуть или постараться выйти из осажденной крепости».

Всего с 14 сентября оборонявшиеся отбили 7 атак, потеряв при этом до 40 % личного состава; сам Плисовский также был ранен. Силы захватчиков Брестской крепости - танкового корпуса генерала Гудериана, состоявшего из четырех дивизий, и защитников - разрозненных маршевых и караульных подразделений - были несоизмеримы. Выдержав трое суток непрерывных атак, бомбежек и артобстрелов защитники крепости отступили. В ночь на 17 сентября Плисовский отдал приказ покинуть крепость и перейти через Буг на юг. Под покровом ночи по единственному не захваченному немцами мосту войска II Речи Посполитой ушли в Тереспольское укрепление и оттуда в Тересполь.

Не заметив отхода, немцы всю ночь с 16 на 17 сентября продолжали пускать на крепость тяжелые снаряды, сотрясая землю и заставляя дребезжать стекла в городе. Как оказалось впоследствии, генерал Плисовский принял удивительно своевременное решение. Отступление сопровождалось стычками с немецкими патрулями, авангардом подразделений, получивших задачу перекрыть дорогу на Тересполь. Еще немного, и уходить было бы просто некуда.

В крепости остались только добровольцы - части 82 пехотного полка во главе с командиром маршевого батальона капитаном Вацлавом Радзишевским, прикрывавшие отход основных сил с генералом Плисовским. После минирования дороги и взрыва моста они должны были присоединиться к основным силам отступавших.

Но ночью 17 сентября остатки батальона с одним артиллерийским орудием скрытно заняли форт Граф Берг (форт Сикорского), который немцы считали пустым. Немцы вошли в Цитадель утром 17-го сентября. Обнаружив свою ошибку только 19 сентября, немцы предложили оборонявшимся сдаться, однако Раздишевский ответил отказом. С утра 20 сентября немецкие войска начали методично обстреливать оставшихся защитников крепости несколькими гаубицами. Однако пехотных атак не предпринимали.

Положение изменилось 22 сентября 1939 года, когда части 29 танковой бригады РККА во главе с комбригом Кривошеиным вступила в Брест. Местные коммунисты собрали людей и вручили хлеб-соль красноармейцам в предместьи Бреста на ул. Шоссейной (сейчас ул. Московская) перед Кобринским мостом под «брамой» (деревянной аркой), которую накануне воздвигли и украсили цветами, еловыми ветками и транспарантами.

В соответствии с разграничением сфер интересов по дополнительному секретному протоколу к пакту Молотова-Рриббентропа, Брест-Литовск становился советской территорией. И на следующий день немецкие войска должны были покинуть город. Вероятно, для демонстрации советско-германской дружбы было решено провести совместный парад. Прощальный - немцы же уходили. Недалеко, на ту сторону Буга.

Состоялся торжественный советско-германский парад и передача города от вермахта частям РККА. Торжества начались на следующий день после прихода советских войск, 23 сентября, в 16.00. Обычно парады принимает один человек. На этот раз принимавших было двое. На деревянную трибуну в центре Бреста поднялись два командира в парадной форме: выпускник Казанского танкового училища Хайнц Гудериан и выпускник Военной академии имени Фрунзе Семен Кривошеин.

Это было искреннее торжество. Солдаты двух армий на улицах Бреста обменивались папиросами, офицеры угощали друг друга пивом.

К вечеру 22 сентября 1939 года после артиллерийской подготовки на штурм форта Граф Берг при поддержке броневиков пошли подразделения Красной Армии. Защитники форта отразили три атаки и даже подбили один бронеавтомобиль из единственной имеющейся пушки. Второй броневик свалился в ров. Следующие попытки подавить очаг сопротивления советскими войсками были предприняты 24 и 25 сентября. Они, как и предыдущие, не имели успеха. 26-го за форт взялись серьёзно. После обстрела из тяжелых артиллерийских орудий, ожесточённые атаки возобновилась. Остатки гарнизона снова отразили атаки и, несмотря на тяжелые потери, снова выстояли и в очередной раз отклонили предложение сдаться.

Ночью с 26 на 27 сентября оставшиеся в живых защитники решали сложный вопрос, вести бой дальше и погибнуть, или прекратить сопротивление. К этому времени им уже стало известно, что Польша как государство побеждена и разделена, правительство выехало за границу. Капитан Радзишевский отдал подчинённым последний приказ: разойтись и самостоятельно пробиваться к своим домам и семьям. Аналогичным образом поступил и сам капитан. Несмотря на блокирование форта, попытка вырваться из окружения удалась. Радзишевский пробрался к своей семье в Кобрин, но органы НКВД его нашли и арестовали. Дальнейшие следы капитана затерялись в ГУЛАГе. По другим данным, останки В.Радзишевского покоятся в Катынском лесу.
Вечная память пану Радзишевскому

29-я бронетанковая бригада РККА комбрига Кривошеина продолжила преследование генерала Плисовского. То, что не удалось немцам, сделали их союзники большевики - в конце концов Плисовский попал в советский плен и был казнён в апреле 1940 г. в Харькове.

После советского вторжения 17 сентября, войска Клееберга сосредоточились в Ковеле. Всего у него было около 20 тыс. человек: две пехотные дивизии (59-я и 60-я; последняя отличалась своей боеспособностью); кавалерийская бригада, два отдельных полка: уланский и коннострелковый. 22 сентября Клееберг принимает решение о выступлении на запад на помощь осаждённой Варшаве. 27 сентября его войска переправились через Западный Буг. Но, испытывая недостаток в продовольствии и боеприпасах, Клееберг решил прежде двинуться в Демблин, где были крупные военные склады. Получив 1 октября известия о капитуляции Варшавы, он решил двигаться далее на запад в лесные массивы и начать партизанскую войну. 2 октября в районе Коцка он вступил в боевое соприкосновение с немецкими (13-я и 29-я моторизованные дивизии) и подходившими с востока советскими войсками. В ходе этих боев Клееберг захватил несколько десятков красноармейцев - пленных и перебежчиков, половина из которых вступила в его отряд и отличалась храбростью в боях.

Хотя эти бои были в целом успешны для поляков, недостаток продовольствия и боеприпасов заставил их 5 октября капитулировать перед немцами. После капитуляции Клееберг был заключен в офлаг IV-B Кёнигштайн под Дрезденом; умер 5 апреля 1941 г. в военном госпитале в Вайссер-Хирше под Дрезденом. Клееберг остался известен тем, что дольше всех оказывал сопротивление немцам в 1939 году и не потерпел от них военного поражения.

Нацистский военачальник Гудериан, отдавая дань солдатам Бреста 1939 г., вынужден будет признать, что «его части понесли значительные потери». В архивах не осталось документов, подтверждающих суммарные потери захватчиков во время штурма крепости. Возможно, их никто не подсчитывал. Но в донесении одного из полков 20-й моторизованной дивизии указано, что в течение только 15 сентября 1939 года потери полка составили более 130 человек убитыми и около 230 - ранеными.

Если говорить о польской кампании в целом, то в 1947 году в Варшаве был опубликован «Отчет о потерях и военном ущербе, причиненном Польше в 1939-1945гг.». Потери своих войск в Сентябрьской кампании 1939 года поляки оценивают в 66,3 тысяч человек.

Гитлеровская армия, по мнению историков, потеряла 16 тысяч, а если сюда приплюсовать раненных и пропавших без вести, то Сентябрьская кампания стоила Германии 44 тысяч человек.
Для сравнения потери немцев в сентябре 1939 г. - 16,400 чел. А в июне 1941 - 22,000 чел.
Эта разница особенно впечатляет, если учесть, что польская армия была во много раз меньше советской, не говоря уж об авиации и танках, а темпы продвижения немцев были приблизительно равными в этих кампаниях. Так что совдеповским баснописцам лучше этими сравнениями и не позориться…

Что же касается «брестской крепости», т. е. Брестского укрепрайона (УР № 62), то прискорбная (если не сказать - позорная) история его разгрома была описана ещё в 1961 г. в секретном (на момент издания) исследовании «Боевые действия войск 4-й Армии», написанном генерал-полковником Сандаловым - бывшим начальником штаба той самой 4-й Армии Западного фронта, в полосе обороны которой и находился УР № 62. К 1 июня 41-го на 180-километровом фронте Брестского укрепрайона было построено 128 долговременных огневых сооружений, и ещё 380 ДОСов находилось в стадии строительства. Так мало их было потому, что большая часть из этих 180 километров приходилась на абсолютно непроходимые для крупных воинских формирований болота белорусского Полесья, и узлы обороны УРа прикрывали лишь редкие в тех местах проходимые участки границы.

Немцы практически не заметили существования Брестского укрепрайона. В донесении штаба группы армий «Центр» (22 июня 1941 г., 20 ч. 30 мин.) находим только краткую констатацию: «Пограничные укрепления прорваны на участках всех корпусов 4-й армии» (это как раз и есть полоса обороны Брестского УРа). И в мемуарах Гудериана, танковая группа которого в первые часы войны наступала на брестском направлении, мы не найдём ни единого упоминания о каких-то боях при прорыве линии обороны Брестского укрепрайона. Непосредственные участники взятия Бреста оставили такие воспоминания:

«Утром 45-й разведывательный батальон (оцените состав сил, выделенных для овладения важнейшим дорожным узлом) получил задачу очистить город Брест-Литовск, обезвредить группу противника, вероятно, находящуюся на гавном вокзале, и обеспечить охрану объектов в ближайшей округе… В самом городе, кроме потрясённого и испуганного гражданского населения, никакого противника не было. Затем сильная ударная группа направилась в казарму, расположенную на окраине города, где, по словам одного гражданского, приготовилась к обороне группа русских солдат. Но и это здание было пустым и покинутым. Только в одном из помещений мы нашли в шкафу 150 новеньких цеймсовских биноклей с отпечатанными на них советскими звёздами. По-видимому, их забыли забрать при отступлении…».

Можно ли верить рассказам «битых гитлеровских вояк»? В данном случае - да. В боевом донесении штаба 4-й Армии № 05 (11 ч. 55 мин. 22 июня) читаем: «6-я сд вынуждена была к 7.00 отдать с боями Брест (сколько же минут продолжались эти «бои»?), а разрозненные части 42-й сд собираются на рубеже Курнеща, Вельке, Черне, Хведковиж и приводят себя в порядок…». Что же касается обороны самой брестской цитадели, то в своей монографии Сандалов прямо и без экивоков пишет: «Брестская крепость оказалась ловушкой и сыграла в начале войны роковую роль для войск 28-го стрелкового корпуса и всей 4-й Армии… большое количество личного состава частей 6-й и 42-й стрелковых дивизий осталось в крепости не потому, что они имели задачу оборонять крепость, а потому, что не могли из неё выйти…». Что абсолютно логично. Крепость так и строится, чтобы в неё было трудно войти. Как следствие, из любой крепости трудно вывести разом большую массу людей и техники. Сандалов пишет, что для выхода из Брестской крепости в восточном направлении имелись только одни (северные) ворота, далее надо было переправиться через опоясывающую крепость реку Мухавец. Вот через это «игольное ушко» под градом вражеских снарядов и пытались вырваться наружу две стрелковые дивизии - без малого 30 тыс. человек. Абсолютно нелогичным было решение согнать в «ловушку» обветшалых бастионов Брестской крепости две дивизии, но причины, по которым это было сделано, едва ли будут когда-либо установлены. Конечный результат известен «Тяжёлые бои в крепости продлились ещё семь дней, пока 7 тыс. уцелевших красноармейцев, изголодавшихся и измождённых от отчаянной борьбы, не сдались в плен. Потери 45-й пехотной дивизии вермахта составили 482 убитых и 1 000 раненых». Какая же это «оборона крепости», если потери наступающих в разы меньше потерь обороняющихся?

Недорого заплатил противник и за прорыв Брестского УРа. «Большая часть личного состава 17-го пулемётного батальона отходила в направлении Высокое, где находился штаб 62-го укрепрайона… В этом же направлении отходила группа личного состава 18-го пульбата из района Бреста…». Вот так, спокойно и меланхолично, описывает Сандалов факт массового дезертирства, имевший место в первые часы войны. Бывает. На войне - как на войне. В любой армии мира бывают и растерянность, и паника, и бегство. Для того и существуют в армии командиры, чтобы в подобной ситуации одних - приободрить, других - пристрелить, но добиться выполнения боевой задачи. Что же сделал командир 62-го УРа, когда к его штабу в Высокое прибежали толпы бросивших свои доты красноармейцев? «Командир Брестского укрепрайона генерал-майор Пузырёв с частью подразделений, отошедших к нему в Высокое, в первый же день отошёл на Вельск (40 км от границы), а затем далее на восток…» Вот так - просто взял и «отошёл». Авиаполки ВВС Западного фронта, как нам рассказывали, «перебазировались» в глубокий тыл для того, чтобы получить там новые самолёты. Взамен ранее брошенных на аэродромах. Но что же собирался получить в тылу товарищ Пузырёв? Новый передвижной дот на колёсиках? Возможно, эти вопросы и были ему кем-то заданы. Ответы же по сей день неизвестны. «1890 г.р. Комендант 62-го укрепрайона. Умер 18 ноября 1941 года. Данных о месте захоронения нет» - вот и всё, что сообщает читателям «Военно-исторический журнал». Как, где, при каких обстоятельствах умер генерал Пузырёв, почему осенью 1941 г. он всё ещё продолжал числиться «комендантом» несуществующего укрепрайона - всё это по-прежнему укрыто густым мраком государственной тайны. Старший воинский начальник генерала Пузырёва, помощник командующего Западным фронтом по укрепрайонам генерал-майор И. П. Михайлин погиб от шального осколка ранним утром 23 июня 1941 г. В мемуарах И. В. Болдина (бывшего заместителя командующего Западным фронтом) обнаруживаются и некоторые подробности этого несчастного случая: «Отступая вместе с войсками, генерал-майор Михайлин случайно узнал, где я, и приехал на мой командный пункт…» Генерал Михайлин не отступал «вместе с войсками». Он их явно обогнал. 23 июня 1941 г. командный пункт Болдина находился в 15 км северо-восточнее Белостока, т. е. более чем в 100 км от границы. Солдаты «на своих двоих» за двое суток столько не протопают…
Длившаяся почти две недели оборона Брестской крепости польскими жолнежами в 1939 году показала, что старинные фортификационные сооружения, защищаемые отчаянными храбрецами, могут быть серьезным препятствием даже для вооруженного до зубов и многократно превосходящего по численности противника.

И Радзишевский, и Плисовский ушли из крепости непобежденными. Простые солдаты и офицеры, находившиеся под их командованием, проявили себя настоящими героями, и наверняка продолжали бы сражение, будь в этом хоть какая-то военная необходимость. Об их мужестве и героизме в наши дни вспоминают редко, но преуменьшает ли это величие подвига рядового труженика войны?

Несмотря на большой интерес к изучению событий Второй Мировой войны со стороны не только исследователей, но и общественности в целом, до сих остаются аспекты, которым уделено мало внимания. Одним из таких является героическая оборона Брестской крепости частями Войска Польского в сентябре 1939-го. Не многие сегодня знают, что гению германских танковых атак Хайнцу Гудериану пришлось дважды брать цитадель на Буге, и первый раз был как раз в 1939-м. Учебники истории лишь в нескольких предложениях рассказывают о событиях сентябрьской компании под Брестом. Не упоминают исследователи и о том, что львиную долю защитников крепости тогда составляли именно уроженцы восточнопольских воеводств, белорусы по национальности.

Подготовка к обороне

В конце 1920-х – начале 1930-х годов Брест над Бугом в военных кругах Второй Речи Посполитой именовался не иначе как «стратегической столицей Польши». И в этом не было ничего странного, ведь Брест был пунктом, связывающим северный и южный операционные районы возможного восточного театра военных действий.

Не секрет, что военная верхушка Польши основную угрозу для себя тогда видела именно с Востока. Однако по операционному плану «Z», принятому польским генштабом незадолго до начала Второй Мировой, крепость Брест была уже лишь тыловым районом. На востоке поляки рассчитывали, прежде всего, на модернизированные укрепления Барановичского укрепрайона, а стала, по сути дела, огромной казармой.

Брест над Бугом был местом размещения командования корпусного округа IX, командовал которым будущий герой сентябрьской компании бригадный генерал Францишек Клееберг. С началом Второй Мировой войны командование округа получило приказ обеспечить мобилизационный процесс и готовить резервы для действующей армии.

Юзеф Пилсудский в Брестской крепости

До войны в границах IX корпусного округа дислоцировались 9, 20 и 30 пехотные дивизии. В состав 9 дивизии входили: 22-й пехотный полк из Седлец, 34-й пехотный полк из Бялой Подляски, 35-й – пехотный полк из Бреста, а также 9-й полк легкой артиллерии из Бялой Подляски.

В свою очередь в 20-й дивизии были: 88-й полк из Барановиче, 79-й из Слонима, 20-й полк легкой артиллерии из Пружан. Наконец, в составе 30-й дивизии были: 82-й полк им. Тадеуша Костюшко из Бреста, 83-й полк полесских стрелков им. Ромуальда Траугутта из Кобрина, 84-й полк полесских стрелков из Пинска и 30-й полесский полк легкой артиллерии из Бреста.

Казарма 82-го пехотного полка Войска Польского в Брестской крепости

Кроме этого, в составе этого корпусного округа находилась и 9-я отдельная кавалерийская бригада. Однако большинство из этих частей и соединений Войска Польского перед самым началом сентябрьской кампании были переброшены на запад Польши.

С первого дня Второй Мировой на город и крепость посыпались бомбы. «Люфтваффе» бомбило железнодорожный узел, мосты через Буг и Муховец, досталось и некоторым крепостным фортам. На седьмой день войны в крепость прибыла ставка Верховного главнокомандующего Маршала Эдварда Рыдз-Смиглы. Правда, уже в ночь с 11 на 12 сентября главнокомандующий эвакуировался из Бреста во Владимир-Волынский.

Брестская крепость была исключена из состава тыловых районов и стала районом боевых действий. Командование корпусного округа IX получило приказ о создании заслона на линии Брест-Пинск. Клееберг немедленно приступил к организации обороны и начал собирать все, имеющиеся в его распоряжении силы в один кулак. Так появилась оперативная группа «Полесье». Командующим обороной Брестской крепости был назначен бригадный генерал Константы Плисовски.

Солдаты Войска Польского в Брестской крепости

К 12 сентября в крепости на Буге находились, в основном, маршевые части пехотных полков, охранные подразделения, а также большое количество резервистов, в основном выходцев из западнобелорусских и западноукраинских воеводств Второй Речи Посполитой, которые ожидали отправки на фронт. Всего в крепости насчитывалось от 2 до 4 тыс. солдат и офицеров.

Житель Кобрина, бывший капрал саперных войск польской армии Г. Игнатович начало Второй Мировой описывал так: «Для меня война началась в 2 часа ночи 1 сентября 1939 г. Мое подразделение стояло на границе с Восточной Пруссией, недалеко от города Кораново. Немцы начали сильный артобстрел, а затем наши позиции начали «обрабатывать» с воздуха.

Нам, саперам, удалось из поваленных деревьев создать заторы на дорогах, взорвать дамбы и затопить район. Хоть так мы могли задержать наступавших немцев. Однако все равно силы были не равными. Пришлось отступать, и оказывать сопротивление. На ходу к нам «прибивались» остатки разбитых польских частей. На пятый день мы оказались возле Варшавы. Она полыхала пожаром, стояла в дыму, но ее защитники сражались.

Солдаты Войска Польского, уроженцы Западной Беларуси

7 сентября 1939 г. мы начали отступать в сторону Бреста, с трудом прорвавшись до еще не захваченных Седлец. В воскресенье, 9-го, измученные и истощенные, вошли в крепость над Бугом. Оказалось, что перед нашим приходом гарнизон крепости направился в сторону Пинска. В относительной тишине находились до 13 сентября, противник тревожил лишь с воздуха. Из собравшихся в крепости частей были сформированы 3 батальона. Их личный состав процентов на 30 состоял из нас, полешуков: белорусов и украинцев. Близость родных хат и родной земли придавала людям силы…».

Подтверждение тому, что основную часть гарнизона Брестской крепости в сентябре 1939-го составляли белорусы и украинцы, мы находим в работе польского историка Ю. Тыма, который отмечает, что объявление всеобщей мобилизации привело к тому, что гарнизон Брестской крепости был пополнен значительным количеством резервистов из состава местных жителей.

Исследователь, в частности, отмечает, что в каждом из резервных полков пехоты, находящихся в крепости был сформирован батальон из молодых солдат, призванных весной 1939-го. В начале сентября эти батальоны были хорошо обученными подразделениями. Объявление всеобщей мобилизации привело к ще большему притоку местных резервистов.

Кстати, в большинстве довоенных документов Войска Польского подчеркивается, что белорусы были хорошими солдатами. Так, к примеру, 13 января 1930 г. командующий 20-й пехотной дивизией из Барановичей, бригадный генерал Ольгерд Пожерский в своем отчете командующему ІХ корпусным округом в частности отмечал, что “белорусы обычно идут в армию без большого желания, боятся, но потом становятся великолепными солдатами.

Белорусские солдаты Войска Польского, герои обороны Брестской крепости в сентябре 1939 г. (из экспозиции музея обороны Брестской крепости)

Как отмечает местное польское население, после окончания военной службы многие белорусы становятся законопослушными гражданами”. К слову, в документе характеризуются и другие национальные меньшинства, но наиболее лестные высказывания касаются именно белорусов.

В том же году свой отчет в штаб округа направил и командующий 9-й пехотной дивизии из Седлец. Дипломированный полковник Ивановский в частности отмечал, что “белорусы являются превосходными и способными солдатами. В свою очередь командир 79-го пехотного полка из Слонима майор Малик сообщал в штаб о том, что “белорусы лояльно относятся к польской государственности. Служат в армии с желанием”. Резюме майора было следующим: “Белорусы являются отличными солдатами”.

Силы защитников

13 сентября 1939 г. генерал Клееберг издаёт приказ для создаваемой под его командованием оперативной группы «Полесье». В нем отмечалось, что «группировка обороны Бреста» под командованием Плисовского получает задачу занять оборону на линии внешних фортов. В случае потери передовых позиций, гарнизону крепости предписывалось взорвать все мосты и занять оборону в цитадели.

1. маршевого батальона 33-го полка пехоты из Ломжи (не полного состава) под командованием капитана запаса Юзефа Шчупака;
2. маршевого батальона 34-го полка пехоты из Бялой Подляски под командованием капитана Тадеуша Радзишевского;
3. маршевого батальона 35-го полка пехоты из Бреста под командованием капитана Здислава Бачинского;
4. маршевого батальона 82-го полка пехоты из Бреста под командованием Вацлава Радзишевского;

Немцы рассматривают захваченную в Брестской крепости польскую технику

5. 49-го дивизиона полевой артиллерии под командованием майора Станислава Коморницкого.
6. 3-й артиллерийской батареи ПВО, сформированной в 9-ом артиллерийском дивизионе ПВО в Траугутово.
7. 56-го саперного батальона;
8. 112-й и 113-й танковых рот (танки Рено-ФТ-17, танкетки ТКС).

Французский танк «Рено ФТ-17» в Брестской крепости

9. 9-го автомобильного дивизиона из Бреста под командованием майора Владислава Яскульского.
10. Роты связи под командованием подпоручика резерва Люциана Сливиньского.
11. 81-го и 82-го охранных батальонов.

В распоряжении защитников крепости было 12-16 старых танков «Рено», 18 полевых орудий, 8 зенитных орудий, 16 станковых пулеметов. Гарнизон Бреста имел 2,5 млн. штук боеприпасов для стрелкового оружия, 7632 штук ручных гранат, 1920 противотанковых снарядов калибра 37 мм, 400 штук снарядов для зенитных орудий, 16200 штук снарядов калибра 75 мм, 4800 штук снарядов калибра 100 мм, 3034 снаряда калибра 105 мм и наконец, 574 снаряда калибра 155 мм.

Чуть позже, оборону крепости усилили два бронепоезда – «Смелый» и «Бартош Гловацкий», которые прибыли в Брест после получения приказа об отходе от начальника бронетанкового управления Армии «Лодзь».

В итоге, сил хватило только на то, чтобы организовать оборону не по всему периметру крепости, а лишь в Цитадели. На северном участке у Брестских ворот оборону занял маршевый батальон 33-го пехотного полка и охранный батальон, на восточном – маршевый батальон 82-го полка.

Западный участок, у Тереспольских ворот, защищал батальон 34-го полка пехоты и рота охраны. На юге, у Госпитальных ворот, оборону держал маршевый батальон 35-го полка. Главные силы артиллерии сосредоточили на северном участке обороны. Танки «Рено» вкопали, превратив их в долговременные огневые точки. Несколькими танками забаррикадировали въездные ворота.

Схватка

Наступление на Брест вел 19-й танковый корпус Х. Гудериана. Его целью было овладение городом и крепостью Брест с последующим развитием наступления в направлении Ковеля. Эти действия должны были привести к полному окружению польской армии на линии Буга между Брестом и Хелмом.

Вечером 13 сентября со стороны Видомли к Бресту подъехали четыре немецких танка. Сопротивления не было, и Гудериан понял, что поляки не организовали оборону по линии внешних фортов крепости.

14 сентября немецкие части овладели Брестом, вошли в зону фортов Брестской крепости и начали быстрое продвижение вглубь. Патрулировавшие направления Брест-Высоко-Литовске и Брест-Жабинка польские бронепоезда вынуждены были покинуть этот район.

Немецкие войска возле Брестской крепости. Сентябрь 1939 г.

На подходе к Цитадели поляки сделали засаду из замаскированных орудий капитана Тадеуша Янишевского. Когда немецкие танки оказались на расстоянии 80 м от огневых позиций поляков, те открыли огонь. Вот как этот бой описывал один из солдат немецкой 10-й танковой армии: «Мы двинулись дальше на Брест. 20 км. Это как прыжок кота. Капитана распирает от воодушевления. Утром он сказал саперам, что хочет занять крепость. Решительные действия, по его мнению, могут сломить даже численное превосходство неприятеля. Естественно, саперы, как нельзя лучше подходили для этого плана.

Саперы, чертовы мужики, опытные мастера в обращении со взрывчаткой и знакомы со всякими техническими фокусами. Обвешались мешками, полными ручных гранат и заняли по двое места на танках. Сидели на броне. Эти солдаты достойны уважения, они хотели быть среди первых завоевателей Бреста.

Немцы возле Холмских ворот Брестской крепости. На воротах виден польский орел

Наконец-то были в городе неприятеля. Где к чёрту эта крепость? Цитадель было трудно узнать, с наружи она поросла деревьями и была окружена парками и площадями. Наконец-то мы нашли главную дорогу. Одно было плохо в этой дороге. Она была прямая как свеча. На ней было все видно издалека, за долго, до того, как сам кого-либо увидишь. Только эта мысль возникла в голове, а уже загремело польское орудие. Снаряд ударил в башню командирского танка. Его детонация осыпала градом осколков обоих саперов. Оба были убиты и упали на дорогу.

Второй выстрел из польского орудия, которое, скорее всего, было хорошо пристреляно, скользнул по башне второго танка. Оба сапера, сидевшие там, также были убиты, а их гранаты сдетонировав, взорвались.

Орудия поляков стреляли по очень низкой траектории, под деревьями. Наш танк выстрелил в сторону поляков, но траектория снаряда была слишком крута. Снаряды срывали листья с деревьев и разрывались среди ветвей.

Немецкий танк, п одбитый в Брестской крепости

В боковом заулке капитан и фельдфебель выбежали из танка, залегли и через бинокль хотели определить позицию польских орудий. Но вскоре возле них стали рваться снаряды. Поляки так хорошо пристрелялись, что немедленно посылали снаряд туда, где хоть кто-то пытался высунутся.

Один мотоциклист, которого не успели предупредить, несся по дороге. Ему кричали. Он, вроде бы слышал, но очередным снарядом мотоцикл был разбит. Нам пришлось искать новое направление для наступления».

А вот как вспоминает событие того боя в районе Кобринских ворот командир пулеметного взвода, капрал Войска Польского, белорус по национальности М. Семенюк: «Первый раз германец ударил ночью. Со стороны города пошли танки и пехота. Они сбросили наших с внешних валов крепости, но дальше продвинуться не смогли. Утром начала гвоздить артиллерия. Это был сущий кошмар. Фугасы просто перепахивали цитадель. Потом немцы снова пошли в атаку. Наши пулеметы выгодно стояли на оборудованных позициях и «резали» немецкую пехоту кинжальным огнем. Но и в крепости рвались снаряды. От обстрела погибло много наших людей. Жаль, боевые были хлопцы, как один, вставали в атаку. Ночью я вместе с товарищами подбирал и увозил убитых за реку, на Тересполь. Тереспольский мост мы удерживали до последнего».

Главный штурм немцы предприняли 15 сентября. Солдатам 20-й пехотной дивизии вермахта удалось прорваться в Цитадель со стороны Брестских ворот. Защитники крепости выкатили пушки и зенитки на прямую наводку и из последних сил пытались сдержать наступавших гитлеровцев. Цитадель горела. Не было связи. Количество раненных и убитых каждую минуту увеличивалась, но храбрые «жолнежи» дрались.

Погибшие во время боев польские защитники крепости

16 сентября в небе над крепостью появились немецкие бомбардировщики «Штука». Бомбежка была страшной. Вот как эти события описывает М. Семенюк: «У нас осталось только пять стволов артиллерии, казематы и подвалы были переполнены раненными. Около 10 утра начался новый штурм. Два немецких батальона, усиленных танками атаковали укрепления вблизи Брестских ворот. Часть валов была потеряна. Отчаянные попытки отбить их успеха не имели».

Немецкий сапер Нейман из 2-ой роты 43-го батальона был одним из первых, кому удалось приблизиться к польским позициям во время того штурма. Вот что он пишет в своих воспоминаниях: «Штурм хорошо укрепленной цитадели в Бресте над Бугом (если так можно назвать валы столетней давности) это как раз дело для саперов. Мы подбежали ко рву. За ним возвышался вал, нашпигованный стрелками и пулеметами.

Значит, мы должны преодолеть ров. Сзади приносят резиновый плот, мы бросаем его на воду и отчаливаем. Нас «приветствует» бешенный град пуль. С валов в воду летят ручные гранаты и, взрываясь, создают водовороты и брызги, но нам троим, однако, удается переплыть ров и достигнуть подножия вала. В половине вала стоит жалкое заграждение из колючей проволоки, которую надо уничтожить. Можно ли это сделать несколькими ручными гранатами? Ползу вверх, чтобы проверить. И тут мою грудь прошивает что-то жгучее и бесцеремонно валит на землю.

Цепляюсь ногтями за землю, закусываю губы и не могу встать. Какой-то теплый ручей течет по моему телу. Один мой товарищ подполз ко мне, расстегнул ремень и наложил повязку на рану, из которой бил пурпурный источник. Но он должен найти укрытие, ибо сверху нас увидели польские солдаты и уже осыпают градом пуль. Огонь становится бешенным. Наши должны опять перегруппироваться, чтобы снова атаковать.

Холмские ворота Брестской крепости

Хватаю винтовку – должен быть выход. В этот момент раздается залп с вала. Пуля попала мне в плечо так, что винтовка тотчас же выпадает из моих рук. Боль дьявольская, рука неподвижная, бессильная, пальцы не послушны – видимо затронут нерв. Лежу безоружный, разгребая левой рукой и ногами битый кирпич. Слышу голос с другой стороны рва. Сапер, не смотря на перестрелку, прыгает на плотик и плывет изо всех сил ко мне. Его также «приветствуют» бешеным огнем.

Поплыли назад, кричит он мне. Стягивает меня за ногу к резиновому плоту, который весь изрешечен пулями и из которого со свистом выходит воздух. Черт его знает, как мы доплыли целыми. Воздух почти весь вышел, а поляки стреляли так сильно, насколько могли выдержать их стволы. Мой товарищ кладет меня на спину и смеется: «Можешь быть спокоен, тут нас не достанут». В госпитале я узнал, что сапер, который вытащил меня из-под огня вскоре погиб».

За время боев с 14 по 16 сентября защитникам Брестской крепости пришлось отбить 7 немецких атак. В этих боях погибло до 40% гарнизона. Около 18.00 16 сентября генерал Плисовский отдает приказ о прорыве из крепости в сторону Тересполя. Отход из крепости польских войск М. Семенюк вспоминает так: «Генерал Плисовский был ранен, его заместитель, полковник Хорак контужен.

Погибшие при прорыве в районе Тересполя солдаты Войска Польского

Ночью, при всполохах пожаров, оставшиеся в живых защитники крепости перебрались на западный берег Буга по единственному, не захваченному немцами мосту. Не заметив нашего отхода, немцы целую ночь с 16 на 17 сентября продолжали обстреливать крепость тяжелыми снарядами, сотрясая землю и заставляя дребезжать стекла в городе».

В 8.30 17 сентября 1939 года после артподготовки немцы пошли на очередной «штурм» Цитадели. Находившиеся в крепости, раненные польские военнослужащие, а также персонал госпиталя были взяты в плен. Но не все тогда сдались. Оставшийся в одном из фортов командир маршевого батальона 82-го полка капитан Вацлав Радзишевский со своими людьми решил до конца защищать цитадель от врага. Немаловажным фактом является то, что батальон Радзишевского состоял в основном из резервистов-белорусов, ни один из которых не пожелал покинуть своего командира и оставить крепостной форт.

Последний защитник Брестской крепости

Будущий офицер 5-й кресовой дивизии в Италии, подполковник Владислав Худы, после войны вспоминал: «Я был ранен в боях с немцами и находился в госпитале в Бресте. Немцы передали нас 22 сентября советам. Спустя несколько дней около здания госпиталя красноармейцы начали копать глубокую и длинную (ок. 30 м) яму.

Мы не знали, зачем это делается. Но через некоторое время в госпиталь вдруг стали привозить раненых и убитых красноармейцев. В итоге большая яма стала братской могилой для солдат и офицеров Красной Армии. Санитарки нам сообщили, что погибли они в боях с польскими частями около Бреста. Теперь-то мы знаем, что на самом деле они погибли в бою с польскими частями, оставшимися в крепости».

Вацлав Радзишевский

Командир маршевого батальона 82-го пехотного полка Войска Польского, капитан Вацлав Радзишевский родился 15 мая 1898 года в Рудзе Гузовской, Варшавского воеводства. С 1916 года участвует в работе тайной Польской военной организации (POW). После окончания в 1919 году Школы подхорунжих пехоты в Варшаве получил звание подпоручника и участвовал в советско-польской войне 1920 г.

За мужество Радзишевский был награжден высшей наградой Польши крестом «Виртути Милитари». В наградном документе, в частности, указано: «В критический момент обороны Замостья 31.08.1920 г. подпоручик Радзишевский личным мужеством и отвагой давал пример своим солдатам, которые ни на шаг не отступили».

С 1922 года будущий герой обороны Брестской крепости был переведен в резерв Войска Польского, и поселился в качестве военного осадника в маёнтке Воротиничи под Кобрином. Был комендантом добровольной пожарной команды в Городле, работал в Союзе военных осадников в Кобрине.

Вацлав Радзишевский возле дома

В 1924 г. вернулся на службу в армию и служил в звании поручника в 82-м пехотном полку. В 1932 г. переведен в Пружаны. 1 января 1934 г. ему присвоено звание капитана. В 1936 году вернулся в 82-й полк и был назначен комендантом подофицерской школы. В сентябре 1939 г. в качестве командира маршевого батальона 82-го пехотного полка участвовал в обороне Брестской крепости.

Вацлав Радзишевский с солдатами

Остатки его батальона в период с 17 по 26 сентября оказали упорное сопротивление немцам, а затем и частям Красной Армии. В ночь с 26 на 27 сентября Радзишевский с небольшой группой защитников покинул крепость и направился к деревне Муравец.

Оттуда офицер, переодевшись в цивильную одежду, тайно добрался до Кобрина, где встретился с женой и дочерью. Вскоре после этого Радзишевский был пойман «распропагандированными» крестьянами и был передан сотрудникам НКВД в Бресте. До октября 1939 г. находился в тюрьме в Бресте, а затем был отправлен в лагерь в Козельске. Весной 1940 года из Козельского лагеря был передан в распоряжения Управления НКВД в Смоленске и 15 или 16 апреля 1940 г. отправлен в Катынь…

Вацлав Радзишевский с супругой

Дочь Вацлава Радзишевского

Документы последнего защитника Брестской крепости в сентябре 1939 г., найденный в 2006 г.

В 2006 году в доме, который когда то принадлежал Вацлаву Радзишевскому, был найден тайник, в котором хранились семейные документы и фотографии капитана.

Польский раритет с белорусским характером

Не многие знают, что в Российском Военно-историческом музее артиллерии, инженерных войск и связи в Санкт-Петербурге хранится настоящий шедевр польской оборонной мысли, зенитное орудие wz. 36, калибра 75 мм. А прибыла эта пушка в город на Неве из Западной Беларуси, в частности из Бреста.

В 1933 году польская оружейная фабрика в Стараховицах начала разработку нового зенитного орудия калибра 75 мм. Автором проекта пушки стал майор Войска Польского Стефан Шиманский. Было создано два прототипа зенитки (wz.34 St. (Starachowice)). Пушка могла сбивать самолеты, летящие на высоте 9,5 км при начальной скорости выстрела в 800 м/с. В 1937 г., наконец, было принято решение о серийном производстве нового орудия.

75-мм «Бофорс»

К началу Второй Мировой войны в распоряжение польских военных поступило лишь 52 орудия. Большинство пушек было направлено в 1-й полк ПВО в Варшаве. Часть орудий усилили 15-й зенитный полк в Катовицах.

На рубеже 1938 и 1939 гг. в местечке Траугутово Полесского воеводства (теперь деревня Волынка, Брестской области) был создан Центр подготовки специалистов ПВО и химзащиты Войска Польского. В его рамках был образован 9-й артиллерийский дивизион ПВО, состоявший из 5-ти батарей зенитных орудий 75 мм wz.36.

С первых дней немецкого нападения на Польшу, противовоздушной артиллерии польской армии пришлось «работать» в полную силу. Часть орудий из Варшавы было переброшено во Львов, где они участвовали в обороне города. В столице осталась 103-я батарея. В ходе обороны Варшавы расчеты 75-мм орудий сбили 9 немецких бомбардировщиков и истребителей.

Артиллерию ПВО, находившуюся в Траугутово, первоначально использовали для обороны мостов через Буг в Семятичах. 11 сентября 1939 г. 3-я батарея 75-мм орудий оказала упорное сопротивление наступающим немецким танковым частям.

Пушка в Музее артиллерии в Санкт-Петербурге

В ходе двухчасового боя немцы понесли значительные потери, но и польским зенитчикам пришлось отойти в крепость. Там к батареи добавились и другие части, в частности расчеты 40-мм зениток. Видимо, в составе этой сводной группы ПВО была и наша пушка. Командовал этим подразделением капитан Станислав Малецкий. Было принято решение разместить всю имеющуюся у защитников Цитадели артиллерию на северном участке обороны.

Могила неизвестного офицера Войска Польского погибшего в сентябре 1939 г. при обороне Брестской крепости

С 14 по 16 сентября 1939 г. польские артиллеристы-зенитчики участвовали в отражении семи немецких атак. В ночь с 16 на 17 сентября, когда Красная Армия переходила советско-польскую границу, польские зенитчики вместе с другими защитниками Брестской крепости покидают расположение цитадели, а пушки становятся в начале немецким, а затем и советским трофеем. Впоследствии, «героическое» орудие оказалось в Ленинграде, в музее артиллерии.

Игорь Мельников, «Историческая правда»

***

Таковой была «неизвестная» оборона Брестской крепости в сентябре 1939 года, важную роль в которой сыграли военнослужащие Войска Польского белорусского происхождения. Долгое время было принято считать, что Вторая Мировая война началась для жителей Беларуси 22 июня 1941 года. Но на самом деле для многих белорусов, живших в западно-белорусских воеводствах межвоенной Польши, она началась на два года раньше. Именно в сентябре 1939 года наши соотечественники, вместе со своими товарищами по оружию, поляками сделали первый шаг к победе над нацизмом. И этот факт заслуживает нашего уважения.

Брестская крепость - синоним мужества и самопожертвования для каждого русского человека. Ее героическая оборона в 1941 году описывается во всех учебниках истории. Но мало кто знает, что военачальник германской армии Гейнц Гудериан штурмовал ее дважды, в том числе с 14 по 17 сентября 1939 года. Две немецкие дивизии под его командованием выступили против небольшого польского гарнизона, защищавшего Брестскую крепость.

Правда о польской обороне

На момент наступления немцев численность войск крепости была невелика. Стараясь предупредить основную угрозу с востока, военное руководство Польши превратило ее в тыловой объект, сделав, по сути, огромной казармой. Там дислоцировались три пехотные дивизии, в которые входили полки из Бялой Подляски, Бреста, Кобрина и Пинска, а также отдельная кавалерийская бригада.

Буквально за неделю до начала осады их перебросили на фронт, а в крепости оставили лишь несколько караульных и маршевых подразделений. По данным из разных источников, там находились от 2500 до 4000 солдат, в распоряжении которых были 36 танков «Рено», 8 зениток и 18 полевых орудий. Гарнизон отдали под командование генерала Константина Плисовского - кадрового офицера царской армии, которого срочно вернули в строй, отменив его отставку.

Гейнц Гудериан знал о том, что силы неравны, поэтому рассчитывал в одночасье заставить противника капитулировать. Однако храбрые защитники крепости основательно подготовились, благодаря чему на протяжении четырех дней им удавалось сдерживать многочисленные атаки захватчиков. Перед наступлением поляки успели вырыть окопы полного профиля и вкопать в землю танки для обстрелов, заминировали подъезды к замку, оборудовали гнезда для пулеметов.

Штурм Брестской крепости

Штурм начался 14 сентября на рассвете. Намереваясь быстро подавить сопротивление, Гудериан направил к крепости всего один танковый полк и разведывательный батальон. Основные силы были устремлены к Бресту - город с востока и севера будто взяли в бронированные клещи. Фашисты двигались настолько быстро, что проскакивали некоторые мелкие населенные пункты и на ходу разрывали железнодорожные коммуникации.

Тем не менее надежды немецкого генерала не оправдались. Плохо вооруженные разрозненные подразделения сумели отразить нападение, проявив недюжинную смекалку и отвагу. Даже мощная артиллерийская поддержка не помогла фашистам. Уничтожив половину польских танков, вражеская армия все равно была вынуждена отступить под яростным огнем защитников.

Так провалилась первая попытка Гудериана получить контроль над крепостью. Испугавшись надолго увязнуть в осаде, 15 сентября он решил сменить тактику. В качестве подкрепления была вызвана пехота. С самого утра и до позднего вечера Брестская крепость изнемогала под артиллерийским огнем, местами велись ожесточенные рукопашные бои. Тяжелые снаряды разрушили много казарм и стен, однако защитники остались невредимы, укрываясь в казематах. Атака вновь захлебнулась. Упорное сопротивление храбрых польских воинов не сломили ни арт-, ни авианалеты.

16 сентября фашисты начали наступать строго по военной науке, чередуя артиллерийские атаки с пехотными. Защитники крепости обратили немецкий педантизм в свою пользу. Пережидая пушечные обстрелы под толстыми сводами, при появлении на поле боя пехоты они тут же возвращались в окопы.

Чтобы получить перевес в битве, гитлеровцы использовали все доступные способы. Их командиры старались мотивировать солдат идти на приступ сразу после огненного вала артналета, но это плохо работало. Гудериан лично находился в передовых подразделениях, хотя его адъютанта на тот момент уже смертельно ранили. Все усилия немцев были тщетными - они понесли огромные потери, но снова не заняли Брестскую крепость.

Отступление польских солдат

Вечером 16 сентября руководитель обороны Плисовский решил прекратить сопротивление и отступить, пока фашисты не отрезали единственный путь отхода. Ночью солдаты, которые еще могли самостоятельно передвигаться, покинули крепость и пошли на Тересполь. Гарнизон прикрывали саперы и маршевый батальон пехотинцев. Планировалось, что, взорвав мост и заминировав дорогу, они присоединяться к основным силам.

Решение было рациональным и удивительно своевременным. С 14 по 17 сентября 1939 года поляки отбили семь пехотных атак, в ходе которых потеряли более 40% людей. Константин Плисовской получил ранение осколком и остался без связи с командованием. При отступлении защитники крепости не раз натыкались на авангард фашистских подразделений и вступали в многочисленные стычки с патрулями. Дорогу практически полностью перекрыли: еще немного - уходить было бы некуда.

Утром 17 сентября фашисты вошли в цитадель. Они взяли в плен около 1000 солдат и офицеров, оставшихся из-за серьезных ранений. Информации о потерях самих захватчиков не сохранилось. Возможно, их попросту не считали, или же архивы с цифрами уничтожили во время штурма. Составить примерное представление о нанесенном гитлеровцам уроне можно по донесению из одного полка моторизованной дивизии. В нем указывалось, что только 15 сентября были убиты более 130 и ранены около 230 человек из состава.

По этой же теме:

Как ещё в 1939 году немцы штурмовали Брестскую крепость Зачем ещё в 1939 году немцы брали штурмом Брестскую крепость Оборона Брестской крепости в 1941 году: как это было

«Брестская крепость: когда был первый бой - 22 июня 41-го? Нет, гораздо раньше, в сентябре 1939».

Генерал В. Андерс, оценивая вклад полешуков в борьбу с нацизмом, скажет: «Они очень хорошие солдаты, я помню, как по-геройски они сражались против немцев в сентябре 1939-го». 115 Удивительно, но в Беларуси, кроме медали «За участие в войне оборонной», которой только в городе Барановичи и Барановичском районе награждено 54 человека, ничто сегодня не напоминает о начальном периоде 2-й мировой. 116 Историкам предстоит установить точное число белорусов, вступивших в смертельную схватку с фашизмом осенью 1939 года. И вопрос этот должен решиться незамедлительно. Ведь речь идет об увековечении памяти как поляков, так и белорусов, навсегда оставшихся лежать в белорусской земле.
А пока нужно честно признать, в стране делят ветеранов 2-й мировой на две категории - наших и не наших. Яркий пример - запрет на установление памятного знака в память о погибших солдатах польской армии на территории мемориального комплекса «Брестская крепость - герой». 117

В германской схеме военных действий в Польше, выделен маршрут 19-го танкового корпуса генерала Гудериана. Ценно то, что автор, ссылаясь на варшавские архивные источники, приводит воспоминания участников обороны Брестской крепости сентября 39-го: «В те дни 19 корпус «танкового короля вермахта» Гудериана, совершив молниеносный бросок из Восточной Пруссии, появился на подступах к Бресту. Во второй половине дня 14 сентября незащищенный город без сопротивления и серьезной перестрелки был захвачен, оставалось взять крепость. Брошенная союзниками Польша агонизировала, ни единого командования, ни связи не существовало. Немногочисленный гарнизон крепости был спешно сформирован из отходящих частей оперативной группы «Полесье». Ими командовал генерал Констанцы Плисовски, офицерская карьера которого начиналась в русской армии. Под его началом находилось три батальона пехоты, батальон охраны, более десятка стволов артиллерии. Танковому тарану Гудериана противостояли французские машины «Рено» образца 1917 года».99

Полезно сделать маленькое отступление и сказать несколько слов о составе воинских подразделений, оборонявших крепость. По имеющимся данным, среди защитников преобладало белорусское большинство. В этом нет ничего удивительного. Руководитель обороны - командующий оперативной группой «Брест» - отозванный из запаса генерал бригады Константин Плисовски в свое время командовал Новогрудской бригадой кавалерии, личный состав которой происходил из рекрутов Новогрудского воеводства. Именно они то и составили костяк защитников крепости.
Свидетельство очевидца тех событий М. Семенюка: «Я был капралом, командиром пулеметного взвода. Первый раз германец ударил ночью. Со стороны города пошли танки и пехота. Они сбросили наших с внешних валов крепости. Но дальше продвинуться не смогли. Утром начала гвоздить артиллерия - это был сущий кошмар. Фугасы просто перепахали цитадель. Потом атаки немцев. Первая, вторая, третья… Наши пулеметы выгодно стояли на оборудованных позициях, резали немецкую пехоту кинжальным огнем. Но и в крепости рвались снаряды, от обстрела погибло много наших людей. Жаль, боевые были хлопцы, как один вставали в атаку. Ночью я вместе с товарищами подбирал и увозил убитых на Тересполь. Это сразу за рекой. Тереспольский мост мы удерживали до последнего…
Основной штурм был предпринят гитлеровцами 15 сентября. С разных направлений по цитадели наносили удары одной моторизованной и двумя танковыми дивизиями. Танки почти прорвались к северным воротам крепости. Ее защитники забаррикадировали ворота громоздкими «Рено», выкатили пушки, включая зенитки, на прямую наводку. Оставляя убитых, штурмовые группы Гудериана откатились назад. На рассвете 16-го над крепостью загудели бомбардировщики. Оставалось только пять стволов артиллерии, казематы и подвалы были переполнены раненными. Около десяти утра начался новый штурм. Два немецких батальона, усиленных танками, атаковали укрепления вблизи брестских ворот. Часть валов была потеряна. Отчаянные попытки отбить их успеха не имели. Генерал Плисовски был ранен, его заместитель полковник Хорак контужен. Оставалось два варианта: погибнуть или постараться выйти из осажденной крепости. Генерал Плисовски выбрал прорыв. Ночью при сполохах пожаров оставшиеся в живых защитники крепости перебрались на западный берег Буга по единственному не захваченному немцами мосту. Не заметив отхода, немцы всю ночь с 16 на 17 сентября продолжали пускать на крепость тяжелые снаряды, сотрясая землю и заставляя дребезжать стекла в городе».101
Нацистский военачальник Гудериан, отдавая дань солдатам Бреста 1939-го, вынужден будет признать, что «его части понесли значительные потери».105
О том, как «обучали» солдат вермахта в первые недели 2-й мировой войны на территории нынешней Брестской области, свидетельствует бой, полагаем, последний в судьбе многострадальной Польши сентября 39-го. Он развернулся 17 сентября на южной окраине Кобрина между Днепро-Бугским каналом и шоссейной дорогой Кобрин - Малорита. Вот как описывает этот бой Н. Мурин, житель Кобрина: «16 сентября увидел взвод польских солдат. Они с трудом тянули за собой пулеметы на колесиках. Я знал их командира - им был офицер Карпиньски. Мне запомнились его слова: «Дальше Кобрина не пойду. Мобилизуем местное население, будем сражаться. Здесь и погибну».
Стрельба началась ранним утром 17 сентября. Одиночными заработали карабины, застрочили пулеметы, тяжело грохотала артиллерия. Немцы заняли позиции по древнему каналу Бонны. Их артиллерия вела интенсивный огонь. Смотрю, идут гуськом солдаты, раненый офицер впереди. Слышу команду: «Вперед!». Стало очевидным, что немцы стремились вытеснить поляков из леска на открытое поле и перестрелять прямым огнем. Около шести вечера польские солдаты снова пошли в очередную атаку. Атака длилась до последнего».108
А теперь дадим слово еще одному свидетелю - Федору Козелу. Вот что он добавляет в своем рассказе: «Раскаты боя и дым пожаров доходили до деревни Зосины, почти в одиннадцати километрах от Кобрина в северном направлении. Погибших были сотни. Многие лежали на дне окопов. Среди убитых попадались и в гражданской одежде, даже при галстуках, возле них лежали карабины.
В городском парке, где была усадьба Зелинского, я увидел сгоревшие останки, пепел. Недалеко, под липой, похоронили убитого немцами хозяина усадьбы. Он, когда они входили в его дом, схватил охотничье ружье и первым выстрелом убил офицера. Раздался следующий выстрел - ответ ворвавшегося в дом врага».109
«17 сентября, - дополняет картину того дня А.М. Мартынов, - несколько раз то одна сторона, то другая бросались в атаку, но ни одна не смогла достигнуть перевеса. Только вечером с помощью подоспевших подкреплений немцам удалось утопить в крови смелое, бесстрашное сопротивление».110 В Кобрин части вермахта так и не вошли, оставив его Красной армии. Отечественные и польские источники, указывая цифру погибших, сходятся на 800 - 1000 павших. Все они, за редким исключением, являлись белорусами.111

Каким было отношение войск союзников - немецких и советских солдат и офицеров - к местному населению и польским военнослужащим, тем же западным белорусам, оказавшимся в плену. Как следует из воспоминаний С.Ф. Матвейчука, жители д. Буховичи, что под Кобрином, тогда 17 сентября 1939 г., «солдаты вермахта разрешали местным пацанам осматривать танки и показывали портреты Гитлера. Отношения с солдатами были доброжелательными: яйца, молоко меняли на шоколад. Но через какой-то день события в корне поменялись. Немцы стали отступать назад, до Бреста. А по шоссе на Брест стали двигаться части Красной Армии».
Что же происходило потом, когда одну военную армаду сменила другая - советская. Сообщает всё тот же С.Ф. Матвейчук: «Польские военнослужащие не успели даже понять, что происходит: с востока - красноармейцы, с запада, в Кобрине, - немцы. Штабисты (а их было человек шесть*), заметив на шоссе красноармейцев, сами вышли из фольварка им навстречу. Но их остановили местные активисты из деревни Буховичи, как потом станет известно - буховичские бандиты. И, как ни удивительно, поляки разоружились. Остановив на шоссе несколько танков с красноармейцами, бандиты потребовали расстрелять поляков. Красноармейцы не спешили. И тут кто-то из активистов-бандитов выстрелил и ранил одного солдата. Вот тогда, мстя, танкисты и стали стрелять в безоружных поляков, которые на русском языке просили не делать этого. Стреляли, несмотря ни на что. Из танка, на ходу. Кругом стоял стон, некоторые польские военные были ранены. А вот из бандитов никто потерь не понес. А далее было еще бесчеловечнее. Красноармейцы ехали. А местные бандиты стали прикладами и вилами добивать раненых, предварительно сорвав с них форму и обувь. Так, голыми и растерзанными, польские офицеры и остались лежать в придорожной канаве. И только под вечер пришли другие сельчане, быстро выкопали яму и спихнули туда мертвые тела. Слышно было, как некоторые раненые стонали. А мундиры польских солдат и офицеров (капитана Карпиньского и генерала Салагуба-Девойна) носили местные отморозки».112
Особо стоит остановиться на потерях польской армии. В 1947 году в Варшаве был опубликован «Отчет о потерях и военном ущербе, причиненном Польше в 1939 - 1945гг.». Потери своих войск в Сентябрьской кампании 1939 года поляки оценивают в 66,3 тысяч человек .113 Гитлеровская армия, по мнению историков, потеряла 16 тысяч, а если сюда приплюсовать раненных и пропавших без вести, то Сентябрьская кампания стоила Германии 44 тысяч человек. 114

Из книги "Недозволенная память" А.Татаренко.