ВСЕ ФОТО

Через шестнадцать лет после того, как последние советские танки оставили Афганистан, призраки десятилетней советской оккупации все еще живут в горах на севере страны. Они ведут ту же жизнь, что и местные, но их отличает бледный цвет кожи, и когда они собираются вместе, то говорят между собой по-русски.

Эти люди - последние выжившие советские солдаты, которые были захвачены в плен или дезертировали, приняли ислам и сражались на стороне моджахедов против своих бывших товарищей, пишет британская газета The Daily Telegraph . (Перевод на сайте Inopressa.ru .) Вторжение в Афганистан привело к гибели около 15 тысяч советских солдат и специалистов между 1979 и 1989 годами. Погибло 1,3 млн афганцев, преимущественно мирных жителей.

В июле 1988 года российское правительство предложило амнистию российским военнопленным и дезертирам в Афганистане. Не многие принявшие ислам воспользовались этим предложением, хотя все они смогли после окончания войны посетить Россию с помощью виз, полученных в Пакистане.

Насратулла Мохамадулла, его прежнее имя - Николай Выродов, родился в 1960 году в Харькове, на Украине. Его отец Анатолий тоже был солдатом, и Николай учился в военной академии. Сейчас 45-летний Насратулла зарабатывает 45 фунтов в месяц, находясь на полицейской службе в провинции Баглан. Тихий, меланхоличный человек, заядлый курильщик, он все еще боится возмездия за нарушение им воинского долга.

По его словам, он вызвался добровольцем на службу в Афганистане и прослужил три месяца, прежде чем в 1981 году дезертировал, после того, как стал свидетелем безжалостного убийства более 70 человек в деревне Калигаи. "В советской армии клялись на мече и Библии помогать народу. То, что там делалось, было против закона", - объяснил он. Он принял ислам и сражался против Советской Армии.

Когда СССР вывел войска из Афганистана, специалист по подрывному делу работал с разными полевыми командирами. Насратулла после этого провел восемь лет на линии фронта. Его товарищи моджахеды говорят, что он и другие русские были достойными бойцами и особенно много пользы приносили в перехвате информации по российским радиоканалам. "Если вы находитесь на линии фронта, то вам приходится драться и убивать", - это все, что он говорит о том, каково это, сражаться против своих соотечественников.

Дольше всего Выродов пробыл в личной охране бывшего премьер-министра страны Гульбетдина Хекматияра. На вопрос, правда ли, что за ним охотилась армейская разведка, Выродов ответил, что ему три раза приходилось выходить из окружения. По ту сторону Пянджа Выродова знают многие. Моджахеды, которые так и не поняли, почему человек с русской фамилией стал одним из них, называют его одиночкой.

Незадолго до отъезда в Афганистан Насратулла сказал: "Или вернусь Героем Советского Союза, или вообще не вернусь". В Советский Союз он не вернулся, вернулся в Россию в 1996 году, но ненадолго - всего полгода выдержал Насратулла в Харькове, а затем вновь отправился на войну в Афганистан. Он рассказал, что ему самому приходилось ставить мины, но только в обороне. "Когда оборонялись, и у нас заканчивались патроны, то тогда приходилось и мины ставить".

Насратулла не любил говорить о своих подвигах. Но именно они позволили ему занять высокое положение в свите Хекматияра - и даже заработать пожизненную пенсию.

Насратуллу искали четырнадцать лет - с 1982 по 1996 годы. Сначала военная разведка и КГБ, потом отец и родственники. Нашли его бывшие офицеры, ветераны афганской войны.

Когда в 1996 году Насратулла был на Украине, он встретился там с некоторыми из своих товарищей по армии, и говорит, что с облегчением увидел, что они не винят его в отступничестве и в том, что он вступил в армию моджахедов, пишет газета.

"С девяносто шестого от него ни слуху, ни духу. Я говорила ему: "Коля, женись, вот и дом твой будет". Но он не послушался, сказал только, что через пять лет вернется. Хотя у талибов быть ему очень опасно", - рассказывает мачеха Николая, Екатерина Кулькова.

Как пишет The Daily Telegraph, при правительстве "Талибана" трое россиян привлекли внимание лидера талибского движения муллы Мохаммеда Омара, который, впечатленный их приверженностью мусульманству, предоставил им дома и бизнес. Но после падения "Талибана" в 2001 году их дома были конфискованы, и теперь ни один из трех не может считаться богачом. Там где они живут, на них смотрят как на диковину и уважают за набожность. Все трое женаты на местных женщинах и имеют семьи.

С виду Алексей Оленин (Рахматулла) не слишком похож на афганца. Китайская куртка, джинсы, борода, темно-русые волосы, голубые глаза. Ни тюбетейки, ни длинного платья-рубашки. Плотного телосложения, в отличие от худых и высушенных, как вобла, афганцев.

В 2004 году Алексей твердо решил вернуться в Россию. Долго колебался, присматривался и, наконец, решился. "Здесь жизни никогда не будет, - рассказывал он, - потому что закона нет. Любой бандит придет и заберет, что ему понравится". Банда неизвестных отморозков забрала себе его дом в Пули-Хумри. Документы на дом в порядке, суд постановил дом вернуть, но бандиты не подчиняются.

Дом Оленин рассчитывал продать и с вырученными деньгами вернуться в Самарскую область. "Квартиру 1-комнатную мне дают, но работы там нет. Единственный выход: открыть свой магазин. Здесь у меня тоже есть магазин, дело я знаю. Но чтоб начать, нужны деньги. За дом я получу 50 тысяч долларов, этого хватит".

В Афганистане высокие цены на жилье. В Кабуле 2-комнатная квартира в пятиэтажке стоит минимум 40 тысяч долларов. Дом Алексея, который даже и не дом, а глинобитная хижина из двух комнатушек, стоит 50 тысяч.

Все деньги в Афганистане - от продажи наркотиков. Люди стараются иметь отношение к этому бизнесу - выращивать, перепродавать, перевозить, быть посредником. Оленин заработал на квартиру не на наркотиках: ему и еще нескольким бывшим пленным мулла Омар выделил участки земли, потому что они приняли мусульманство.

Алексей не рассказывает, как попал к моджахедам и как стал мусульманином.

26 мая 2005 года бывший советский солдат вернулся из Афганистана, где принял ислам, в Россию - в родную Самарскую область. О рядовом Оленине рассказал "Первый канал" .

Несколько лет назад он женился на местной девушке, у них родилась дочь Жасмин. Как-то в Пули-Хумри работала съeмочная группа "Первого канала". Журналисты помогли Оленину встретиться с родными. Самарские власти предоставили семье однокомнатную квартиру, обещали помочь с работой. Наргиз, супруга Оленина, пока смущается, ещe недавно она ходила в парандже.

Геннадий Цевма из города Тореза Донецкой области уже более 20 лет живет в городе Кундуз на севере Афганистана. По-афгански его зовут длинно - Никмохаммат. "Командир назвал, - объяснил Цевма. - Сказал: будешь Никмохаммат. И все. Был Гена, и нет больше Гены".

У Гены-Никмохаммата афганская жена и трое детей. Сам он - худой и одет как афганец - в светло-серое платье-рубашку. Короткая стрижка под горшок, рыжеватая борода, прозрачный взгляд. Он тоже вроде хотел уехать домой, но боялся, и приехал убеждать его, рассказывать, как сам недавно съездил в Россию, и ничего страшного с ним не случилось.

Для начала Цевме тоже предложили поехать одному, без жены и детей, на пару месяцев. Если понравится - вернется в Афганистан, продаст имущество, заберет семью и уедет навсегда. На его возвращение были выделены большие деньги - и на дорогу, и на жизнь. Ему готовы были дать квартиру в Торезе, обеспечить лечение (он сильно хромает), помочь с работой.

По словам Цевмы, в посольстве РФ ему оформили свидетельство о возвращении, вместо паспорта. У него нет никакого гражданства. Он пришел в Афганистан гражданином Советского Союза, но такого государства больше нет. Россия - правопреемница СССР, поэтому российские службы обеспечивают его необходимыми документами, а дальше пусть сам решает, в какой стране жить.

Ему уже был куплен билет Кабул-Москва-Кабул с открытой датой, чтоб мог вернуться в Афганистан, когда захочет. Разрешение на переход российско-украинской границы также было получено, ради чего была проведена большая работа пограничной службой ФСБ и МИД РФ.

Цевме выдали под расписку 1200 долларов - раздать долги и оставить жене, чтоб было на что жить, пока он не вернется. Гена сказал, еще надо купить одежду - не полетит же он в афганском платье. Ему дали и на одежду. Потом Гена попросил денег на дорогу из Кундуза в Кабул под предлогом, что будет праздник, никто не повезет, придется предлагать тройную цену. Ему выдали и эти деньги. Он завернулся в платок, поклялся непременно приехать в Кабул к назначенному сроку и ушел, сильно припадая на правую ногу.

Однако он так и не приехал. Бедствующий инвалид, которому все старались помогать из жалости, обманул уйму народа, подвел людей, занимающих высокие посты в России и на Украине, и исчез, присвоив почти две тысячи долларов, сообщал "МК" в 2004 году. Позднее выяснилось, что после встречи Гена тут же отправился к двум украинцам, имеющим некоторое отношение к спецслужбам Украины, которые, по всей видимости, постарались сделать так, чтоб он не улетел в Москву.

Ветераны афганской войны и сейчас воюют на стороне талибов. В северных провинциях сражается 8 тысяч узбекских боевиков. Ими командует Джума Намангани , который, по некоторым данным , остался жив после сообщения о его гибели в 2001 году и которого советские десантники знали под именем Джумабай Ходжиев.

В 1989-м он ушел из Афганистана, в 1993-м снова вернулся туда. Ставка Намангани - возле провинциального центра города Баглан на территории бывшего сахарозавода. Его считают мастером партизанской войны, поскольку он повоевал в регулярных войсках, а затем партизанил в Ферганской долине вместе с исламской группой "Покаяние".

Противостоять таким людям могут немногие. Например, те, кто изучал фарси и подрывное дело в лагерях Хекматияра. Или получал отличные оценки на спецкурсах в Балашихе - такие же бывшие советские военнослужащие, оставшиеся воевать после вывода войск в 1989 году.

Военнопленные и пропавшие без вести - неизбежные жертвы всех войн и вооруженных конфликтов. Афганская война не стала исключением. По официальной статистике, за время боевых действий на территории Афганистана пропало без вести или попало в плен 417 советских граждан. До 1992 года удалось освободить 119 из них, рассказывает заместитель председателя Госкомитета Украины по делам ветеранов Валерий Аблазов.

После распада Советского Союза на Украину был передан список, в котором числилось 80 наших соотечественников. За 11 лет работы этот список удалось сократить на десять фамилий. В списках пропавших без вести или попавших в плен только украинцев - 70 человек. Большинство из них погибли. Однако факт их физической смерти официально не установлен, поскольку тело или останки не найдены, место захоронения неизвестно, пишет "Киевские ведомости" .

Судьба попавших в плен складывалась по-разному, но непременным условием сохранения жизни было принятие мусульманства. В свое время широкий резонанс получила трагедия, разыгравшаяся в лагере для военнопленных в маленьком пакистанском городке Бадабер, где вечером 26 апреля 1985 года семь советских и трое афганских пленных солдат и офицеров, воспользовавшись нерасторопностью охраны, захватили тюрьму и находящиеся на ее территории склады с оружием и боеприпасами, принадлежавшими боевикам Бурхануддина Раббани.

Тюрьму, ставшую для бывших пленников и укрытием, и западней, довольно быстро окружили моджахеды. Заняв круговую оборону, солдаты всю ночь отражали атаки. А на рассвете раздался взрыв такой силы, что осколки, обломки строений и останки людей разлетелись в радиусе нескольких километров.

В афганской войне есть еще предостаточно тайного. Например, постепенно становится известно то, каким образом ставились эксперименты над воинами-интернационалистами. В 1981 году психофизиолога Юрия Горго, ныне преподавателя Киевского университета, судьба забросила в район действий. Он тогда занимался проблемами оценки и управления работающего человека. Шел второй год войны. Для ведения боевых действий и гуманитарных операций использовали бронетанковую технику. Человеческие потери начального периода были очень велики.

Местные жители азартно охотились за танками. За каждую подбитую машину им платили по 100 афгани или 100 долларов. Сожги танк, отрежь уши у четырех русских, принеси фотографию. Американцы оказывали помощь не только оружием, но и деньгами. Наши ребята не были готовы к такой тактике.

Две задачи стояли перед Юрием Горго и его коллегами из Горького. Первая - найти способ готовить людей, чтобы облегчить эмоциональное состояние при попадании в реальные боевые условия.

В основу была положена теория о низкочастотном звуковом излучении (8 - 10 Гц), которое у большинства людей вызывает чувство тревоги и даже паники. "В шлемофоны мы вмонтировали наушники, через которые подавали звуковой фон, - рассказывает ученый. - Предполагалось адаптировать бойца к тревожному состоянию, заставить его в этом состоянии действовать.

Практически все, кто готовился в школах под Горьким, имели такие наушники. Трое из пяти членов экипажа - командир, водитель, наводчик. Ребята ни о чем не догадывались, и это входило в план эксперимента. Когда жаловались на тревогу, на головную боль, им говорили, что это совершенно нормально, что они должны выполнить свой долг.

Результаты оказались поразительными. После того, как подготовленные бойцы стали уходить на передовую, сразу резко, на 40 процентов, уменьшилось количество потерь. "Мы понимали эту закономерность, - продолжает Юрий Горго. - А вот многих генералов озадачивал такой феномен, поскольку наша работа была засекречена. В Киевском университете был подсчитан экономический эффект от нашего внедрения. С учетом на затраты (200 тысяч рублей) за первые полгода он составил 2,5 млн рублей.

Вторая задача была посложнее: предстояло научиться во время боя получать текущую информацию об эмоциональном состоянии бойцов и воздействовать на него. В обмундирование были вмонтированы датчики, которые снимали кардиоритмы телеметрическим способом, то есть на расстоянии. Данные пропускались через радиостанцию, которая работала в режиме постоянной передачи информации.

Ритмокардиоанализаторы строили спектр реинтервалов по каждому человеку. Параметры высвечивались, и все можно было видеть и анализировать. "На фоне крепких словечек от командира бойцам и наоборот мы вырезали четыре канала, по которым шла информация. Экипаж об этом не подозревал", - вспоминает Юрий Горго.

Потом на ВДНХ СССР весь этот комплекс в рассекреченном виде получил золотую медаль с формулировкой "комплекс оценки эргономических характеристик операторов систем слежения". Дата внедрения была смещена, чтобы ни у кого не возникло ассоциаций с Афганистаном.

Сложнее было после анализа текущей информации принять корректирующие меры. Классифицируют шесть состояний: покой, норма, оптимальная работоспособность, сосредоточенная работа, предстрессовое состояние и стресс. В гарнизонах солдаты находились в состоянии оптимальной работоспособности. Когда выезжали на дорогу - в состоянии сосредоточенности. А стоило появиться чему-либо непонятному - наступало предстрессовое состояние, которое очень быстро могло перейти в стресс.

По реинтервалам очень трудно было проследить переход от одного состояния в другое. Пять состояний удавалось графически разграничить, а стресс по этим параметрам не выделялся. В дальнейшем ученые придумали выделять его по температуре кожи. В стрессовой ситуации температура кожи резко падает, а потом также резко поднимается к начальному уровню.

"Когда мы видели по приборам, что кто-то из бойцов оказался в предстрессовом состоянии, тут же предпринимали корреляционные действия. Из командного пункта шел приказ командиру экипажа отвлечь "проблемного" бойца. Пытались переключить и с помощью громкого звукового сигнала, шедшего из наушников. Панику можно подавить, если с самого начала возникновения переключить на локальные действия.

Предпринимались попытки воздействовать цветом - зелеными, синими, красными лампочками. В ходе эксперимента выяснилось, что зеленый цвет - успокаивающий, фиолетовый и синий - тревожные, красный же - нейтральный, но оптимизирующий. Можно было подавать и функциональную музыку - успокаивающую или возбуждающую.

Военнослужащие, воевавшие против СССР в вооруженных отрядах моджахедов в Афганистане
(по состоянию на 15 февраля 1989 года, по данным Российского Союза ветеранов Афганистана ):

Аллояров Наназ Рузиевич - рядовой
Бакиров Соатнурат Парнанович - рядовой
Бекмуратов Мурат Эркинович - рядовой
Вылку Иван Евгеньевич - рядовой
Выродов Николай Анатольевич - рядовой
Копадзе Арчил Геннадьевич - рядовой
Лопух Андрей Андреевич - рядовой
Назаров Виктор Васильевич - младший сержант
Оленин Алексей Иванович - рядовой
Прокопчук Валерий Константинович - рядовой
Соатов Ильяс Муминович - рядовой
Степанов Юрий Федорович - рядовой
Ташрифов Курбанали Хукматулпаевич - рядовой
Тихонов Алексей Рольтович - сержант
Фатеев Сергей Владимирович - рядовой
Ходимуратов Мурнамат Ашурович - младший сержант
Выродов Николай Анатольевич - рядовой (в личной охране Гульбетдина Хекматияра)
Гульгельдинов Давлетназар - рядовой
Дубина Валентин Николаевич - рядовой
Абдулгапуров Магомед Камиль-Магомедович - рядовой
Абдурашидов Исуф Абдуллагаевич - рядовой
Акильбеков Искандер Джиенбекович - рядовой
Алтыев Кумин Султанович - младший сержант
Альбатов Рамазан Шахимович - младший сержант
Байкеев Наиль Фаридович - рядовой
Бондарев Сергей Николаевич - рядовой
Бык Виктор Константинович - рядовой
Быстров Николай Николаевич (Исламуддин) - рядовой (в личной охране Ахмад Шаха Масуда)
Варварян Михаил Абрамович - рядовой
Воронцов Сергей Владимирович - рядовой
Ворсин Павел Георгиевич - младший сержант
Гринык Игорь Ильич - рядовой
Еременко Николай Валентинович - рядовой
Зверкович Александр Анатольевич - рядовой
Зуев Алексей Алексеевич - рядовой
Карпенко Валентин Петрович - прапорщик
Каширов Владимир Николаевич - рядовой
Кочкоров Оразали Токтоназарович - рядовой
Красноперов Сергей Юрьевич - рядовой
Кривоносов Алексей Петрович - лейтенант
Лазаренко Василий Егорович - рядовой
Левенец Александр Юрьевич - рядовой
Левчишин Сергей Николаевич - рядовой
Малышев Александр Сергеевич - рядовой
Мальцев Валерий Валентинович - рядовой
Махмадназаров Хазрат Аблакунович - младший сержант
Миколайчук Николай Владимирович - рядовой
Мишаков Юрий Владимирович - рядовой
Нестерев Сергей Анатольевич - рядовой
Петров Николай Иванович - рядовой
Петиков Евгений Викторович - рядовой
Пихач Василий Васильевич - рядовой
Рощупкин Алексей Васильевич - сержант
Саминь Николай Григорьевич - младший сержант
Соколов Николай Владимирович - рядовой
Талашкевич Анатолий Александрович - рядовой
Федоров Василий Еремеевич - рядовой
Хахалев Василий Викторович - младший сержант
Худалов Казбек Ахтемирович - старший лейтенант
Цевна Геннадий Анатольевич - рядовой
Чехов Виктор Тиранович - сержант
Чупахин Виктор Иванович - рядовой
Швец Виктор Владимирович - рядовой
Язханов Бешингельды - рядовой

Находились в розыске (на 15 февраля 1989 года) - 334 человек , из них:
пропали без вести - 316 человек
интернированы в другие страны - 18 человек
в плену у моджахедов - 39 человек
вернулись на Родину - 6 человек.

Кроме 13833 человек (из состава ОКСВ), погибло:
сотрудников КГБ СССР - 585 человек
сотрудников МВД СССР - 28 человек
военных советников, специалистов и переводчиков - 180 человек.

Как вы знаете, недавно я вернулся из путешествия по Афганистану, откуда привёз множество фотографий и написал несколько постов о войне 1979−89 годов. В одной из публикаций я рассказал вам о том, за что в той войне что сражались афганцы, а сегодня я публикую интервью с бывшим «шурави» по имени Александр Гоштук, что воевал в Афганистане в 1982−84 годах в рядах спецназа.

Первое, о чём меня попросил Александр ещё до интервью - о том, чтобы я не писал ни о каких «подвигах» и никак не «героизировал» ту войну, а написал о том, как всё было на самом деле. Фактически, бывший советский спецназовец Александр ещё раз подтвердил мою мысль о том, что это была никому не нужная война - ни афганцам, что потеряли почти миллион человек, ни матерям из СССР, многие из которых не дождались своих сыновей обратно.

Просто авантюра престарелого правительства, которое не контролировал и не выбирал народ.

Итак, в сегодняшнем посте - интервью с бывшим «афганцем» Александром Гоштуком. Заходите под кат, там интересно, ну и в друзья добавляться не забывайте)

О том, как попал в Афганистан

Александр, расскажите, пожалуйста, как вы попали в Афганистан.

В Афганистан я попал так - когда подошло время служить в армии, то сперва от военкомата меня пригласили на курсы ДОСААФ сделать несколько прыжков с парашютом, я прыгал три раза. Особого желания служить в десантных войсках не высказывал, но понял, что готовят именно туда. Затем в Марьиной горке я попал на сбор, и там 8 человек, включая меня, выделили в отдельную группу для Афганистана. Позже я попал в спецназ, а ещё двое парней попали в ДШБ - сейчас они похоронены на кладбище в Чижовке…

Из Марьиной горки нас срау отправили в Чирчик под Ташкентом, это в Узбекистане - по дороге туда я уже знал, что затем мы поедем в Афган. В Чирчике была бригада спецназа, в которую входил тот самый «мусульманский батальон», что в 1979 году брал дворец Амина - в нём служили в основном таджики и узбеки, а в 1982 году туда отправили 120 человек славян, среди которых был и я.

В Чирчике была какая-то подготовка, чему вас там учили?

Никакой подготовки толком не было. В Чирчике был тренировочный центр от батальона, в котором мы прошли лишь месячный курс молодого бойца - немного постреляли, побегали, научились «снимать часового», бегали восьмикилометровые кроссы до полигона и обратно. Сержантам приходилось побегать побольше - периодически возвращались в конец колонны и пинками подгоняли отстающих.

Военным специальностям нас толком никто не учил - ни готовили ни снайперов, ни пулеметчиков, ни гранатометчиков. Зато мы помогали местным на уборке урожая, разгружали вагоны с «Боржоми», работали на мясокомбинате… Призвался я 20 марта, а 12 июня после вот такого «обучения» нас уже отправили в Афганистан.

Что самое смешное - я даже не принимал присягу. Получилось так, что перед выходом в Афган батальон принимал присягу, а меня хотели оставить в Союзе - из-за того, что у меня были водительские права, и на присягу я не попал. В последний момент в Союзе решили оставить какого-то «блатного», а меня снова отправили в батальон. На принятии присяги кто-то, видимо, расписался за меня.

О первых месяцах в Афганистане

Когда прилетели в Афган - первое, что я увидел - были дембеля, идущие по взлетной полосе к вертолетам. Подойдя поближе, мы услышали - «вешайтесь, духи». После первой ночи было трудно открыть глаза - всё лицо было в мелкой афганской пыли.

Я попал сперва в шестую роту, в ремвзвод - но пробыл там недолго. Впрочем, сходил на пару операций. Запомнился такой эпизод - мы, спецназ, забирали афганский «наливник» (цистерну с топливом), кто-то побежал и все начали стрелять. Все начали - и я начал. Когда снимал автомат с предохранителя, то рванул его сильнее, чем нужно - и переключил на одиночные выстрелы. Долго не мог понять, почему все стреляют очередями, а я одиночными.

Какой-то мужичок в афганской одежде перелезал через дувал, и наш радист посёк его из пулемёта. Видимо, попал в лёгкие - пошла розовая пена. Тут мне воевать уже совсем расхотелось, были мысли о том, что я тут делаю. Наш прапорщик кивнул радисту, тот добивает мужика из пулемёта - и тут я совсем «поплыл», голова закружилась и стало плохо. Мужик, кстати, скорее всего был мирным…

Александр, а были ли у вас в роте такие, кому нравилось убивать людей, афганцев?

Нет - таких, кому нравилось убивать, я не встречал, это уже какая-то патология, наверное, у нас таких не было. Был момент, когда хадовцы (сотрудники афганской госбезопасности) взяли пленных и сказали нам их расстрелять - не нашлось ни одного желающего, такой ерундой мы не занимались. Пленных просто кому-то передали, и всё.

Позже из ремвзвода я попал в санинструкторы - это тоже произошло можно сказать случайно. Я говорил, что я не разбираюсь особо, да и крови боюсь - ответили ничего, научишься. Да и всё у нас как-то так было… Пулемётчиком становился тот, кто провинился - ему давали таскать пулемёт потому, что он тяжелый. Снайперов тоже толком не было - куда стрелять? Там горы вокруг, разве что пугать звуком выстрелов из СВД.

А вам самому приходилось стрелять в людей?

Стрелять-то стрелял, но вот куда? Когда было видно, в кого - лучше было не стрелять. Это только кажется - сбросили нас группой в 12 человек с вертолета, идешь весь обвешанный боеприпасами, как крутой рейнджер, а как начинают вокруг «насыпать» - прыгаешь в канаву, в грязь и думаешь - «боже, что я тут делаю?». Это только кажется, что ты обвешан боеприпасами, и поэтому защищён - на войне эти шесть автоматных рожков - это в лучшем случае на полчаса боя.

Об ужасах афганской войны

В жуткие реалии этой войны я окунулся уже с первых дней службы санинструктором, меня практически сразу отправили обмывать тело погибшего солдата по фамилии Шаповалов, который получил пулю под ключицу - тело нужно было обмыть, подвязать челюсть, чтобы не обвисала и правильно сложить руки. Совсем недавно, фактически, я ходил по мирному Минску, и вот я стою здесь, и передо мной лежит труп молодого парня… Я начал его обмывать сверху, потом переворачиваю - а спина прилипла к брезенту от спекшейся крови. Кое-как перевернул - и из раны еще натекло под ноги. Штормило от всего этого…

Позже к таким вещам привыкаешь, как-то в санчасть привезли двенадцать человек, что подорвались на своём же минном поле - мешанина костей… И ты просто делаешь свою работу. Если не ты - то кто? После Афгана мне прочили в медицниский - а я говорю нет, я же крови боюсь.

- Светлана Алексиевич в «Цинковых мальчиках» описывала, как в Союз «в цинках» часто отправляли просто землю вместо тел, вы сталкивались с чем-то таким?

Не исключено, что такое могло быть. Морг у нас был на аэродроме - там не было холодильников, прсто землянка. Туда забегали мангусты и обгрызали тела… Плюс жара стояла часто под 50 градусов - ну что там долетало до Союза, каша долетала. Знаю только один случай, когда переводчика комбата похоронили по всей форме - он получил пулю в лоб в Айбаке, для него специально заказывали лёд, обрядили в парадку…

В Афганистане я переболел брюшняком (брюшным тифом) и желтухой. Желтуху хватанул, видимо, на операции - я катался на МТЛБ (легкий бронированный гусеничный тягач с вооружением) за пулеметчика и после заметил, что белки глаз желтоватые. А дальше было вот что - к нам как раз пришел новый офицер, и тут новая операция, МТЛБ должна была сопровождать колонну. Меня туда не взяли. Спрашиваю - «так, а кто же будет за пулеметом?» - отвечают, ничего, научишь молодого.

И вот этот МТЛБ на той операции подорвался на фугасе - башня, где должен был сидеть я, улетела на 200 метров. Остался в живых только один солдат по кличке Татарин - когда начался обстрел, всем скомандовали прыгать вниз, внутрь МТЛБ - он, видимо, просто не успел. Остался в живых, но без ноги - её отрезало куском брони. А на нашего хирурга, который был там, этот МТЛБ упал сверху - чтобы вытащить оттуда его тело, потом по всй колонне собирали домкраты.

После того, как я узнал эту новость - меня совсем «срубило», я попал с температурой 40 в госпиталь в Пули-Хумри. Предлагали там остаться, но я снова попросился в часть - я же десантник, спецназовец. В то время это казалось чем-то важным…

А были ли у вас случае «самострелов»?

Да, такие случаи были, очень многим было страшно. Был у нас такой Певцов - он был москвичом и считался чмошником, никто его осбо не любил. Он стрелял из автомата себе в живот - хотел сделать легкое сквозное ранение и комиссоваться, но развалил себе печень и умер. Второй застрелился в Джелалабаде - три патрона очередью в голову, не выдержал. Ещё один москвич выпил желтушной мочи и комиссовался - на операции его не пускали, но при этом он писал родителям сказки вроде «пишу вам письмо из окопа на каске, а под рукой остался последний рожок патронов». Обычно такого домой никогда не писали даже те, кто воевал - мы писали о том, что целыми днями отдыхаем и ничего не делаем.

О том, как была устроена жизнь спецназа

В нашей части мы жили в постройках, которые возвели сами - углубили грунт на метр, получилось что-то вроде землянки. Затем возвели фундамент и отстроили из самана стены, а сверху натянули палаточную ткань. Внутри стояли двухъярусные кровати, на которых мы спали. Саманные стены в случае чего могли защитить от обстрела, но такого не случалось ни разу, близко никого не подпускали - даже если где-то в километре от части обычый чабан разведет костер, то по нему начинали бить прямой наводкой, пока костер не погаснет.

Ещё у нас в части была столовая - но после года службы туда осбо никто не ходил, мы брали там только хлеб. В палатке на печке-буржуйке готовили то, что удавалось достать, жарили картошечку. В столовой обедали только «молодые» - там была баланда, в которой топилась сотня мух, пока её донесёшь до стола. Ещё в части были свои полевые кухни и своя хлебопекарня, а рядом был небольшой дуканчик - там продавали сгущенку, печенье и лимонад в банках.

С формой было более-менее - носили «песочку» и «химьё» - сетчатые камуфляжные костюмы из комплекта химзащиты, в которых было комфортно в жарком климате. Бронежилеты были, но их никто не носил - жарко. Также не носили и каски, за исключением операций в горах - из-за опасности камней. Не носили мы и кожаных ремней, старались достать строительные, брезентовые - они не растягивались при переноске тяжелых подсумков.

Из обуви у нас были кроссовки - их либо где-то доставали на боевых действиях, либо покупали тут же, в дукане. Ещё у нас толком не было «лифчиков» (разгрузочных жилетов) - мы брали плавательные жилеты, там такие секции с ватой в полиэтилене - вот эту фигню мы оттуда выкидывали, и запихивали туда автоматные рожки.

С медикаментами было плохо - в основном, всё было импортное, трофейное. Очень хороших трофейных медикаментов мы набрали в Мармольском ущелье - там и капельницы были качественные, и остальное. В СССР такого не было сроду!

Наркотики в Афганистане употребляли все - было скучно в свободное время между операциями, бывало что народ курил по десять косяков в день. У нас в Айбаке больше была распространена анаша, а части, что стояли в Кабуле - сидели на чистейшем героине.

А была ли у вас дедовщина?

Сказать, что в Афгане была дедовщина - это ничего не сказать, в Айбаке было всё бегом - если вдруг идешь шагом, то получал от «дедов». Если старослужащий посылал тебя за буханкой хлеба - то утром ты мог уйти, а вечером вернуться, по дороге обязательно кто-нибудь перехватывал - «эй, душара, чего борзеешь, сделай то и это»… Летали как черти! На боевую операцию выйдешь - будешь жаться к этому «деду», а в части всё вот так было.

На операции, кстати, все просились - в части было скучно, а на операции можно было чем-то разжиться.

Александр, а была ли у вас какая-то «политическая подготовка»? Накручивали ли вас замполиты?

Нет, ничего такого особо не было. Особист и замполит в основном бегали и принюхивались, кто тут курит анашу. А «чувства интернационального долга» у меня сроду не было)

О жизни после

Я пробыл в Афганистане больше двух лет - с кем ни общался из срочников, никто там не был дольше. Из Афганистана я вернулся в 1984-м, в то время эту войну ещё всячески засекречивали - мне выдали корочку под названием «свидетельство о праве на льготы», без какой-либо конкретики. В газетах, в прессе и по ТВ не было ни слова - словно нас там и не было никогда.

Когда вернулся домой, первые несколько месяцев всё было очень непривычно, была даже какая-то злость на людей - мол, вы тут, а мы там… Но это быстро прошло. Все эти истории о том, что людям бывает очень сложно адаптироваться - это часто какие-то стереотипы, которые передаются от «афганца» к «афганцу». Тот, кто потом спивался - он вероятнее всего спился бы и без Афганистана, просто такой уж человек сам по себе.

Во восьмидесяте я пошел работать в милицию, в 1986-м поработал в Чернобыле, а позже попал в ОМОН, который тогда как раз только создавался - это было очень круто и интересно, такой новый отряд по борьбе с преступниками, я подумал - это же как раз для меня! Но позже я оттуда ушел - и хоть я и атеист, но благодарен богу за то, что он не воткнул меня в нынешний «ОМОН», который появился после 1994 года, после разгона Верховного совета.

Что думаете про бывших «афганцев»?

Я пару раз сходил на день ВДВ, да быстро пришёл обратно. К большому сожалению - большинство бывших «афганцев» сейчас ностальгируют по СССР - хотя, по сути, на самом деле ностальгируют по своей молодости, после которой им не удалось сделать ничего выдающегося. К большому сожалению, многие из бывших «афганцев» сейчас едут воевать на Донбасс за непризнанные республики - и я их даже в чем-то могу понять. В том плане, что люди живут в какой-то далекой жопе, и едут на Донбасс, чтобы победить жизненную рутину, это в основном вчерашие алкоголики, которым вдруг захотелось подвигов. Точно так же в Афгане мы хотели идти из части на боевые операции - внутри части была дедовщина и смертельная скука…

Чем вы занимаетесь сейчас?

У меня дружная семья, а сам я работаю в одной из служб минского такси, по минским меркам неплохо зарабатываю, я бригадир. У меня гибридный автомобиль Toyota - я слежу за технологиями, активно интересуюсь всем новым, и следующий автомобиль у меня будет электрический) А про войну стараюсь не вспоминать, разве что изредка смотрю военные фильмы. Хорошие фильмы про войну - это такие, посмотрев которые, воевать не хочется.

Александр, и последний вопрос. Может быть, именно Афганистан и всё, что там было, как-то повлияло на формирование ваших демократических убеждений?

Если честно, то я не знаю. Афганистан и всё, что там произошло со мной - было в каком-то далёком детстве.

Существует довольно много информации о том, как во время Афганской войны 1979-1989 годов душманы обращались с советскими солдатами. Но почти не встречается сведений о пребывании афганских боевиков в советском плену. Почему?

Око за око…

Длительное время в нашей стране пропагандировался героический образ советского воина-интернационалиста. Многое оставалось за кадром, и лишь в постперестроечные годы в СМИ стали просачиваться отдельные крупицы информации об обратной стороне войны в Афганистане. Тогда общественность узнала и о бывших советских воинах, добровольно перешедших на сторону моджахедов, и о зверствах, которые творили последние с нашими пленными, и о жестокости, которую проявляли наши солдаты и офицеры по отношению к местному населению…

Так, журналисту А. Нурееву однажды рассказали об офицере-десантнике, который собственноручно расстрелял семь пленных душманов. Журналист был в шоке: как же так, ведь существует Женевская международная конвенция об обращении с военнопленными, в 1954 году ратифицированная СССР. В ней говорится: «С военнопленными следует всегда обращаться гуманно… Военнопленные не могут быть подвергнуты физическому насилию… Военнопленные равным образом должны всегда пользоваться защитой, в особенности от всяких актов насилия или запугивания, от оскорблений и любопытства толпы. Применение к ним репрессалий воспрещается…»

Если в самом начале войны актов насилия по отношению к пленным и афганцам вообще со стороны советских военнослужащих практически не наблюдалось, то потом ситуация резко изменилась. Причиной тому стали многочисленные зверства моджахедов, которые они творили с нашими военными. Попавших в плен советских солдат подвергали изощренным пыткам, сдирали заживо кожу, расчленяли, вследствие чего они умирали в ужасных мучениях… И очень часто бывало так, что после их гибели товарищи по части шли в ближайший кишлак и жгли там дома, убивали мирных жителей, насиловали женщин… Как говорится, око за око, зуб за зуб…

Пытки и казни

Что же касается пленных душманов, то их нередко пытали. Как свидетельствуют очевидцы, пленников, например, подвешивали в резиновой петле к стволу танковой пушки, так, чтобы пальцы ног едва касались земли. Так же Могли загонять под ногти иголки, как это делали фашисты во время Великой Отечественной. В лучшем случае пленных просто сильно избивали. Роль палача исполнял обычно какой-нибудь прапорщик, обладавший большой физической силой.

Летом 1981 года в ходе боевого рейда в районе Гардеза отряд десантников взял в плен шесть моджахедов. Командир отдал приказ доставить их на вертолете в штаб. Но, когда вертолет уже взлетел в воздух, командир бригады из штаба прислал радиограмму: «Мне нечем пленных кормить!» Командир отряда связался с сопровождавшим пленных офицером, и тот решил их… отпустить. Маленький нюанс: вертолет в это время находился на высоте 2000 метров и не собирался совершать посадку. То есть душманов просто сбросили вниз с огромной высоты. А когда последний из них покидал салон, ему в ухо вогнали шомпол от пистолета Макарова… Кстати, эпизод со сбрасыванием пленных с вертолета был далеко не единичен.

Не всегда подобные вещи оставались безнаказанными. В прессу попала информация о том, как военный трибунал приговорил заместителя командира полка, дислоцированного в районе Газни, и одного из командиров роты к высшей мере наказания за расстрел двенадцати пленных моджахедов. Остальные участники расстрела получили внушительные тюремные сроки.

Убийство или обмен?

Бывшие спецназовцы рассказывают, что они вообще не очень стремились брать моджахедов в плен, так как с ними было много «возни и мороки». Часто «духов» сразу убивали. В основном к ним относились как к бандитам, допрашивали с пристрастием. Держали обычно в тюрьмах, а не в расположении части.

Существовали, впрочем, и специальные лагеря для афганских военнопленных. С душманами там обращались более-менее сносно, так как их готовили к обмену на советских пленных. Моджахеды торговались, требовали, чтобы обмен был не один к одному, а, скажем, за одного «шурави» - шесть афганцев. Как правило, в конце концов приходили к консенсусу.

Как бы нас ни призывали к гуманизму, но война есть война. Во все времена воюющие стороны не щадили своих противников, пытали пленных, убивали женщин и детей… А насилие, как правило, порождает только насилие… События в Афганистане лишний раз это доказали.

От коренных афганцев «шурави» отличались лишь немного более светлым цветом кожи, а также багажом знаний, полученным в учебных заведениях СССР

Несколько дней назад информационное пространство России взорвала новость о том, что членам поисковой группы удалось обнаружить в Афганистане человека, который с высокой долей вероятности является советским летчиком, сбитым в далеком 1987 году.

По словам руководителя союза десантников России, генерал-полковника Валерия Востротина, об этом стало известно во время проходившей в Подмосковье ежегодной церемонии вручения премии «Боевое братство - Battle brotherhood» - «Боевые сестры - Battle Sisterhood».

Затерявшиеся во времени и пространстве

Война в Афганистане. Намаз ФОТО: Vladimir Gurin/TASS

За 10 лет Афганской войны при различных обстоятельствах в плен к моджахедам попали 417 советских военнослужащих. Большинство из них при помощи обменов военнопленными удалось вернуть домой, а многие погибли под пытками или были убиты при сопротивлении своим истязателям.

Часть солдат перешла на сторону врага, а некоторые после нескольких лет плена и идеологической обработки приняли ислам, став полноценными жителями загадочной горной страны, называемой Афганистаном.

На сегодняшний день известно, как минимум, о семерых советских военнопленных, принявших Ислам и воевавших на стороне неприятеля. Трое из них вернулись в Россию, а четверо ассимилировались в Афганистане, считая эту страну своей новой Родиной.

Мы расскажем о судьбах всего двух советских военнопленных, которые спустя долгие годы могли вернуться домой. Но каждый из них воспользовался такой возможностью по-разному.

Русский «моджахед» Николай (Исламуддин) Быстров

Русский «моджахед» Николай (Исламуддин) Быстров ФОТО: кадр из видео

Призванный в 1984 году в советскую армию Николай Быстров после короткой подготовки вместе с товарищами был направлен в Афганистан, где должен был заниматься охраной аэродрома в Баграме.

Существовавшая в части и поддерживаемая командованием дедовщина сыграла с парнем и еще двумя молодыми бойцами его призыва злую шутку. В один из дней трое молодых бойцов по приказу «дедушек» отправились в ближайший кишлак, откуда должны были принести чай, сигареты и… наркотики.

По нелепому стечению обстоятельств по той же дороге проходила группа афганских моджахедов, которые без труда взяли советских солдат в плен.

Пытавшемуся сопротивляться Николаю прострелили ногу, после чего отделили от товарищей и отправили в горы.

В родной части Николая, как это тогда было принято, солдат объявили дезертирами, которые самовольно с оружием покинули расположение части и их ожидал неминуемый трибунал.

Именно трибуналом и пугал Николая Быстрова командир отряда Ахмад Шах Масуд, убедивший парня принять ислам и перейти на сторону моджахедов. Оказалось, что бывший советский двоечник на фоне бойцов его отряда обладает обширными знаниями, очень внимателен к мелочам и прекрасно обучен стратегии ведения ближнего боя.

Всего через несколько лет научившегося говорить на дари Исламуддин (именно такое имя дали Николаю при принятии ислама) стал одним из телохранителей Ахмад Шаха Масуда, и очень уважаемым человеком в отряде.

Он понимал, что вернуться на Родину и увидеть родных у него вряд ли получится. Поэтому в начале 1990-х годов женился на дальней родственнице Шаха Масуда.

Все изменил 1992 год, когда в Российской Федерации приняли закон об амнистии советских граждан, воевавших на стороне афганской оппозиции. Кто принес эту новость в дом Исламуддина, неизвестно, но он решил, что обязан вернуться домой и увидеть членов своей семьи.

Возвращение в 1995 году в родной Усть-Алабинск Краснодарского края было сложным и дорогостоящим. Николай воспользовался помощью дипломатического представительства России, которое заявило о готовности помочь возвращению домой каждого бывшего военнопленного.

Его мать к тому времени умерла, не дождавшись возвращения сына, которого считала без вести пропавшим. Но Николай перевез в Усть-Алабинск беременную жену, которая уже в России родила ему дочь и двоих сыновей.

Сегодня он работает простым грузчиком на складе. Он благодарит судьбу за то, что благодаря усилиям многих совершенно чужих ему людей смог вернуться домой, а не скитается до сих пор на чужбине.

Добровольный невозвращенец Сергей (Нурмомад) Красноперов

Война в Афганистане ФОТО: Виктор Драчев/ТАСС

Призванный в советскую армию в 1983 году уроженец Кургана Сергей Красноперов, считался опытным солдатом, прослужив в Афганистане чуть больше года. Однако, приобретая опыт, Сергей терял обычную солдатскую дисциплинированность.

Став «дедушкой» и почувствовав определенную свободу, он наладил связи с местными жителями - начал обменивать армейское имущество на спиртное и наркотики, а когда командование обнаружило недостачу, с оружием в руках дезертировал, пытаясь избежать заслуженного наказания.

В Афганистане высоко ценятся мастера в области любых ремесел, а у парня, получившего при принятии ислама имя Нурмомад, оказались «золотые» руки. Он без труда чинил любые типы стрелкового и артиллерийского оружия, а за помощью к нему обращались командиры сразу нескольких афганских банд.

Один из лидеров афганской оппозиции Абдул-Рашид Дустум сделал бывшего советского солдата своим личным телохранителем, доверяя ему даже больше, чем самому себе.

После вывода советских войск из Афганистана Сергей Красноперов женился на местной жительнице и поселился в городе Чагчаран в провинции Гор.

В 1994 году по дипломатическим каналам удалось обеспечить его встречу с матерью, для чего женщину специально привезли в Афганистан. Но Сергей-Нурмомад так никому и не поверил, считая, что в России для него готовится ловушка. Он категорически отказался возвращаться домой, о чем написал официальное письмо правительствам РФ и Афганистана.

Сегодня Нурмомад Красноперов работает прорабом бригады, занимающейся добычей щебня, а также исполняет обязанности электромеханика на местной гидроэлектростанции. Пользуется авторитетом у правоверных мусульман, имеет шестерых детей.

В 2013 году ему вновь предложили вернуться в Россию. Сергей Красноперов честно признался, что совершил ошибку в 1994 году, но вернуть прошлое не реально. Все его ближайшие родственники, проживавшие в Кургане, умерли, а полноценная семья проживает в одной из глинобитных мазанок афганского городка Чагчаран.

Не судите, и не судимы будете

Ветераны афганской войны ФОТО: Нозим Каландаров/ТАСС

Афганская война покалечила и сломала судьбы тысяч советских граждан. Кто-то стал героем, кто-то преступником, а кто-то так и остался обычным человеком, которому хотелось любым путем сохранить свою жизнь.

Сегодня нужно с уважением относиться к выбору людей, не по своей вине затерявшихся на чужбине. Как говорится, не суди, да не судим будешь. Но каждый из наших соотечественников должен получить право и возможность сделать принять это решение, а не чувствовать себя брошенным родной страной в таком далеком и неоднозначном Афганистане.

Говорят, что война не заканчивается, пока не похоронен последний солдат. Афганский конфликт закончился четверть века назад, но мы не знаем даже о судьбе тех советских воинов, кто после вывода войск остался в плену у моджахедов. Данные разнятся. Из 417 пропавших без вести 130 были освобождены до развала СССР, более сотни погибли, восемь человек были завербованы противником, 21 стали «невозвращенцами». Такова официальная статистика. В 1992 году США предоставили России информацию еще о 163 российских гражданах, пропавших в Афганистане. Судьба десятков солдат остается неизвестной.

Бахретдин Хакимов, Герат. Его призвали в армию в 1979 году. В 1980-м пропал без вести во время боя в провинции Герат, был официально назван убитым. На деле оказался тяжело ранен в голову. Местные жители подобрали его и выходили. Скорее всего, именно ранение привело к тому, что Хакимов практически забыл русский язык, путает даты и названия. Иногда называет себя офицером разведки. Психологи объясняют, что при таких ранениях огромна вероятность формирования ложной памяти, перестановка дат и имен.

Бахретдин Хакимов сейчас живет в Герате на территории музея Джихада в маленькой комнате.

Фотограф Алексей Николаев отыскал бывших советских солдат, которые рассказали ему свои удивительные истории о жизни в неволе и после, в миру. Все они долгое время прожили в Афганистане, приняли ислам, обзавелись семьями, говорят и думают на дари – восточном варианте персидского языка, одном из двух государственных языков Афганистана. Кто-то успел повоевать на стороне моджахедов. Кто-то совершил хадж. Некоторые вернулись на Родину, но иногда их тянет обратно в страну, которая дала им вторую жизнь.

«Об Афганистане я впервые услышал от моего отчима. Он служил в западной провинции Герат, сражался в районе Шинданда. Мне он практически ничего не рассказывал о той войне, но к нам часто приезжали его сослуживцы. Тогда табу на Афган временно снималось, и я заслушивался историями с далекого удивительного Востока – одновременно забавными и печальными, героическими и трогательными. Иногда спокойные и сдержанные разговоры перерастали в жаркие споры, но о чем – в том возрасте я понять не мог.

Николай Быстров попал в плен в 1982 году: старослужащие отправили в самоволку за анашой. Раненого и плененного, Быстрова увели в Панджшер, на базу моджахедов, где произошла его встреча с Амад Шахом Масудом. В дальнейшем Николай принял ислам и стал личным телохранителем Ахмад Шаха. Вернулся в Россию в 1999 году с афганской женой и дочерью.

Николай Быстров с семьёй живёт в краснодарскомм крае, станица Усть-Лабинская.

Афганистан вернулся в мою жизнь много позже, после разговора с фоторедактором Олесей Емельяновой. Мы задумались о судьбе советских военнопленных, пропавших без вести в ходе войны 1979-1989 годов. Оказалось, что их много, они живы, а их судьбы уникальны и не похожи одна на другую. Мы начали искать "афганцев", общались, договаривались о встречах. После первого разговора с бывшим военнопленным я понял, что уже не смогу остановиться. Захотелось найти всех, кого возможно, поговорить с каждым, услышать и понять их судьбу. Чем для них стал плен? Как они справились с поствоенным синдромом и справились ли вообще? Что они думают о стране, которая послала их на войну и забыла вернуть обратно? Как они построили свою жизнь после возвращения на Родину? Эти человеческие истории затягивали, и вскоре стало ясно, что мы создаем один большой уникальный проект. Я понял, что должен увидеть войну глазами афганцев, и решил найти в том числе тех русских ребят, которые после плена остались жить в другой культуре, в другом мире.

Юрий Степанов на работе в цеху. Приютово, Башкирия.

Юрий Степанов с семьёй. Рядовой Степанов попал в плен в 1988 году и считался погибшим. На деле принял ислам и остался жить в Афганистане. Вернулся в Россию в 2006 с женой и сыном. Живёт в Башкирии, село Приютово.

Поездка в Афганистан была сродни прыжку в холодную воду. Я впервые оказался в стране, которая воюет десятилетиями, где правительство сражается с большей частью населения, а иностранное вторжение воспринимается привычно, поскольку никогда не заканчивается оккупацией. Это фантастический мир, все краски которого можно разглядеть лишь в объектив фотокамеры.

Поездки по Афганистану – как путешествие на машине времени. Покидаешь пределы Кабула и ты – в 19-м веке. В некоторых местах люди столетиями не меняют образ жизни. В Чагчаране о цивилизации напоминали только остовы БТР и оторванные башни танков вдоль обочин. Местные подозрительно реагировали на человека с камерой, но пары слов на русском оказалось достаточно, чтобы встретить радушный прием. Здесь прекрасно помнят, что именно русские построили единственную больницу в округе и проложили дороги к нескольким аулам. Войну с Советами практически никто не обсуждает, да и сколько уже новых военных конфликтов прокатились по многострадальному Афгану с 80-х... А советская больница по-прежнему служит людям.

Александр (Ахмад) Левенц.

Геннадий (Негмамад) Цевма. Александру (Ахмаду) Левенцу и Геннадию (Негмамаду) Цевме по 49 лет. Оба уроженцы юго-восточной Украины (один из Луганской, второй – из Донецкой области), оба попали в Афганистан во время срочной службы. Осенью 1983 года оказались в плену, приняли ислам, женились, а после вывода советских войск осели в городе Кундуз на северо-востоке страны. Геннадий – инвалид и передвигается с трудом. Александр работает таксистом.

В Афганистане удивительно красиво и жутко небезопасно. Помню, на обратном пути из города Кундуз на самой высокой точке перевала у машины порвался ремень ГРМ. Часть пути мы просто катились под уклон, иногда подталкивая машину на ровных участках дороги. Поражались горным красотам и молились, чтобы нашу черепашью процессию кто-нибудь не подстрелил ненароком.

Первые несколько недель после возвращения в Москву меня не покидало ощущение, что стоит повернуть за угол Тверской, как я увижу мужчин, жарящих шиш-кебаб, торговцев коврами, птичий рынок и женщин, скрытых за ярко-голубыми бурками. Мой друг говорил: "Либо ты возненавидишь эту страну на первый день, либо влюбишься на третий". Не влюбиться было невозможно».

История Сергея Красноперова

Прилетев в Чагчаран рано утром, я отправился к Сергею на работу. Доехать можно было только на грузовом мотороллере - еще та была поездка. Сергей работает прорабом, у него в подчинении 10 человек, они добывают щебень для строительства дороги. Еще он подрабатывает электромехаником на местной ГЭС.

Принял он меня настороженно, что естественно - я был первым российским журналистом, который с ним встретился за все время его жизни в Афганистане. Мы побеседовали, попили чай и договорились встретиться вечером для поездки к нему домой.

Но мои планы нарушила полиция, окружив меня охраной и заботой, которая заключалась в категорическом нежелании выпускать меня из города к Сергею в аул.

В итоге несколько часов переговоров, три или четыре литра чая, и меня согласились отвезти к нему, но с условием, что мы не будем там ночевать.

После этой встречи мы много раз виделись в городе, но дома я у него уже не бывал - было опасно выезжать из города. Сергей говорил, что все теперь знают, что тут журналист, и что я могу пострадать.

С первого взгляда о Сергее сложилось впечатление как о сильном, спокойном и уверенном в себе человеке. Он много говорил о семье, о том, что хочет переехать из аула в город. Насколько я знаю, он строит в городе дом.

Когда я задумываюсь о его будущей судьбе, я спокоен за него. Афганистан стал для него настоящим домом.

Я родился в Зауралье, в Кургане. До сих пор помню свой домашний адрес: улица Бажова, дом 43. Оказался в Афганистане, а под конец службы, когда мне было 20 лет, ушел к душманам. Ушел, потому что не сошелся характером со своими сослуживцами. Они там все объединились, я был совсем один - меня оскорбляли, ответить я не мог. Хотя это даже не дедовщина, потому что все эти парни были со мной из одного призыва. Я ведь, в общем, и бежать не хотел, хотел, чтобы тех, кто надо мной издевался, наказали. А командирам было все равно.

У меня даже не было оружия, а то бы сразу их убил. Зато духи, которые были близко к нашей части, меня приняли. Правда, не сразу - дней на 20 меня заперли в каком-то маленьком помещении, но это была не тюрьма, у двери были охранники. На ночь надевали кандалы, а днем снимали - даже если окажешься в ущелье, все равно не поймешь, куда идти дальше. Потом приехал командир моджахедов, который сказал, что раз я сам пришел, то сам могу и уйти, и кандалы, охранники мне не нужны. Хотя в часть я бы все равно вряд ли вернулся - думаю, меня сразу бы пристрелили. Скорее всего, их командир так меня испытывал.

Первые три-четыре месяца я на афганском не разговаривал, а потом постепенно стали друг друга понимать. К моджахедам постоянно ходили муллы, мы начали общаться, и я осознал, что на самом деле Бог один и религия одна, просто Иисус и Мухаммед - посланники разной веры. У моджахедов я ничем не занимался, иногда помогал с ремонтом автоматов. Потом меня приставили к одному командиру, который воевал с другими племенами, но его скоро убили. Против советских солдат я не воевал - только чистил оружие, тем более из той области, где я был, войска вывели довольно быстро. Моджахеды поняли, что если меня женить, то я сам с ними останусь. Так и вышло. Женился через год, после этого с меня совсем сняли надзор, раньше одного никуда не пускали. Но я по-прежнему ничем не занимался, приходилось выживать - перенес несколько каких-то смертельно опасных болезней, даже не знаю каких.

У меня шесть детей, было больше, но многие умерли. Они все у меня белокурые, почти славянские. Впрочем, и жена такая же. Я зарабатываю тысячу двести долларов в месяц, такие деньги здесь дуракам не платят. Хочу купить участок в городке. Мне губернатор и мой начальник обещали помочь, стою в очереди. Государственная цена небольшая - тысяча долларов, а продать потом можно тысяч за шесть. Выгодно, если все-таки захочу уехать. Как сейчас в России говорят: это бизнес.