В 1920 году Соловецкий монастырь был закрыт. 20 мая 1920 г. на Соловках были организованы трудовой лагерь «Для заключенных военнопленных гражданской войны и лиц, осужденных на принудительные работы» и совхоз «Соловки ».
К осени, согласно проведенной переписи, население Соловков составляло 320 мужчин и 5 женщин. В 1920–23 гг. в поселке появились советские организации: орган власти - Управление островами, возглавляемое Уполномоченным Архгубисполкома на Соловках , милиция, лечебный пункт, клуб им. Карла Маркса, две школы - для детей сотрудников совхоза и для бывших беспризорников, содержащихся в соловецкой детской колонии.
Первый этап существования советского поселка на Соловках завершился в мае 1923 г. пожаром Кремля (так новые хозяева стали называть монастырь) и экономическим крахом совхоза «Соловки».
С 13 октября 1923 г. новым единоличным хозяином архипелага стал УСЛОН - Управление Соловецких лагерей особого назначения(1923-1939 гг.). В этот трагический период жизни Соловков на архипелаге единовременно находилось до 4–5 тысяч (в некоторые годы - до 20 тысяч) заключенных. Кроме того, в военном городке проживала охрана лагеря и вольнонаемные.
Этот период характеризуется ужесточением режима содержания заключенных. Была запущена карательная машина, и потек на Соловки многотысячный поток "врагов". Списки репрессированных (раскулаченных, "шпионов" и "террористов", рядовых членов партии и руководящих работников, чекистов) непрерывно пополнялись новыми жертвами. Соловки превратились в опытный полигон, где вырабатывались нормы и методы, позже широко примененные в ГУЛАГе . Организация работы и быта зэков, виды наказаний, изощренные приемы допросов и психологического подавления, режимы охраны, способы расстрела и массовых захоронений трупов - все это изобреталась там. С 1920 по 1939 год, до его расформирования по приказу Берии, через Соловецкий лагерь особого назначения и связанные с ним карельские лагеря прошел без малого миллион человек. Лишь избранным посчастливилось вернуться..." (Александр Рапопорт. Тайны гарема и рельс на плече. Летопись соловецкого полигона. Независимая газета. 27.02.2003). Не били исключением и охранники лагеря. Они набирались из заключенных красноармейцев и чекистов. С каждым новым этапом прибывали новые кандидаты в охранники, поэтому от старых нужно было избавляться. Были расстреляны почти все начальники лагеря.
Все чаще практиковались показательные массовые расстрелы, пытки. Людей загоняли по горло в приозёрную топь и держали в ней. Заключенного раздевали и оставляли умирать в лесу летом на съедение комарам, зимой на морозе. Морозили людей и массово по 150 человек. Привязывали человека к бревну и спускали его по ступеням крутой лестницы Секирной горы (300 ступеней). От человека оставался только кровавый мешок с костями. В храме на Секирной горе был устроен штрафной изолятор (ШИЗО). Охранниками там служили уголовники, которым запрещалось выходить за пределы ШИЗО. Запрягали лошадь в пустые оглобли, а к оглоблям привязывали ноги виновного, на лошадь садился охранник и гнал её по лесной вырубке, пока несчастный не издавал последний вздох. Практиковались групповые изнасилования арестанток.
Среди заключенных было много детей, в основном из беспризорников. В одном из бараков располагалось «Детское отделение СЛОНа ».
От соловецких беглецов, бежавших из отделений лагеря на материке и пешком в Финляндию, и на кораблях, возивших лес, на Западе в печати распространились слухи о чрезвычайной жестокости на наших лесозаготовках. Весной 1929 г. на Соловки приехал Максим Горький .
Горький должен был успокоить мировое общественное мнение. Он много общался с заключенными. Сорок минут один мальчик рассказывал ему о том, что творилось в лагере. «Буревестник революции» не мог сдержать слез. Через 3 дня Горький уехал. Мальчика потом никто не видел.
После посещения Соловков в 1930 году в журнале "Наши достижения" (!) Горький опубликовал восторженный очерк о соловецких чекистах...
После визита Горького в лагерь была направлена спецкомиссия под руководством секретаря Коллегии ОГПУ А.М. Шанина. Сведения о пытках подтвердились. Ряд помощников лагерной администрации из числа бывших чекистов был расстрелян, некоторые представители начальства получили сроки. В дальнейшем, когда шум утих, беспредел продолжился.
Расстрельные приговоры приводились в исполнение бригадой во главе с палачом, имевшим двадцатилетний стаж работы. Он лично убивал осенью 1937 года ежедневно от 180 до 265 соловецких заключенных. Имя его известно - капитан НКВД Михаил Матвеев - «образование низшее, участник штурма Зимнего дворца». За выполнение соловецкой спецоперации М.Р. Матвеев был награжден ценным подарком и серебряным нагрудным знаком «Почетный работник ВЧК-ОГПУ».
«Награда «Почетный работник ВЧК-ОГПУ» есть знак круговой поруки всех, носящих его» - провозгласил глава чекистского ведомства Генрих Ягода еще до того, как водоворот Большого террора утянул и самого Ягоду, и ленинградскую бригаду палачей, и помогавших им местных чекистов.
У подножья Секирной горы - самого страшного карцера концлагеря, установлен крест памяти жертв репрессий.
В связи с изменением лагерного режима и превращением СЛОНа в Соловецкую тюрьму Главного управления государственной безопасности НКВД в районе бывшего монастырского кирпичного завода, в рекордные сроки (1938–39 гг.) была построена трехэтажная тюрьма. По своему назначению это здание никогда не использовалось. После экстренной эвакуации лагеря в ноябре-декабре 1939 г. на материк (в связи с советско-финской войной) в нем размещались службы Учебного отряда Северного флота. Позже здание было переоборудовано под склады военной части. В настоящее время оно пустует.

5 марта - годовщина смерти Сталина. О временах великих репрессий, великих строек и великой войны написано очень много. Здесь мы собрали цитаты из книги воспоминаний Николая Киселева-Громова «С.Л.О.Н. Соловецкий лес особого назначения», изданной в Архангельске.

Автор не был заключенным лагеря, он был охранником, служил в штабе военизированной охраны знаменитого Соловецкого лагеря особого назначения - С.Л.О.Н. Лагерь этот, как известно, был первым и являлся образцом не только для ГУЛАГа, но и для лагерей гитлеровской Германии. В 1930 году Киселев бежал из СССР в Финляндию и там написал эти воспоминания.

ДОРОГА ДЛИННАЯ

Зимой в товарном вагоне неимоверно холодно, так как печи в нем нет; совершенно темно - ни ламп, ни свечей не выдается. Очень грязно, а главное, неимоверно тесно - никаких приспособлений для лежания или сидения, и заключенным приходится всю дорогу стоять, сесть не могут из-за тесноты: в товарный вагон без нар сажают не менее шестидесяти человек. Перед отправкой поезда чекисты бросают в вагон старое, часто дырявое ведро и приказывают оправляться в него; в пути следования заключенных из вагонов для отправления их естественных надобностей чекисты не выпускают.

На дорогу из Петрограда, то есть по крайней мере на три дня, заключенному выдается около одного килограмма черного полусырого и черствого хлеба и три воблы. Водою заключенные в дорогу совсем не снабжаются. Когда они в пути следования начинают просить у чекистов напиться, те отвечают им: «Дома не напился! Подожди, вот я тебя напою в Соловках!» Если заключенный, доведенный жаждой до отчаяния, начинает настойчиво требовать воды и угрожает жаловаться высшему начальству, то такого заключенного конвоиры начинают бить («банить»). После этого другие терпят уже молча.

А из таких городов, как Баку или Владивосток, откуда тоже заключенные направляются в СЛОН, дорога продолжается неделями.

РАБОТА

В 7-й роте, в которой тоже концентрируются заключенные перед отправкой на командировки, мне приходилось наблюдать следующее: ротный барак стоит на площади, отгороженной колючей проволокой, в морозное время года десятки заключенных всю ночь напролет безостановочно ходят по ней, потому что для них не хватило места в бараке: там так набито людьми, что пальца нельзя просунуть, оставшиеся на дворе должны все время ходить, чтобы не замерзнуть. Выбившись из сил от ходьбы и холода и не в состоянии противиться сну, они подходят к своим вещам, сложенным тут же, на площади, притыкаются к ним головами и на несколько минут погружаются в сон, холод быстро заставляет их встать и опять метаться по площади.

Партия идет дремучим карельским лесом, летом съедаемая миллиардами комаров и тучами мошкары, среди бесчисленных болот, а зимою, то есть в течение большей части года, по пояс в снегу. Выворачивая из снега обутые в лапти ноги, идут пять, десять, двадцать и даже до тридцати километров. Наступает ночь.

Партия, сто-о-ой! - кричит старший по конвою с небольших саней, на которых его и попеременно всех конвоирующих чекистов везут на себе заключенные. Партия остановилась.

Разводи костры, разгребай снег, устраивайся на ночевку.

Для чекистов заключенные раскидывают походную палатку, которую они, как и самих чекистов, везли на санях, ставят в нее железную печку, приготовляют чекистам кушанье. Сами же греют себе, у кого есть чайники, и пьют кипяток с 200 грам. черного хлеба (если только он у них остался). Потом, согнувшись в три погибели и подложив под голову грязный кулак, заключенные кое-как проводят ночь у костров, все время добывая из-под снега сушняк, поддерживая им огонь и своих костров, и в печке чекистов.

Многие заключенные, видя, что саморубство спасти их не может, а в перспективе - неминуемая смерть с предварительными долгими страданиями, поступают решительнее: они вешаются на обледенелых деревьях или ложатся под подрубленную сосну в тот момент, когда она падает, - тогда их страдания оканчиваются наверняка.

Никаких накомарников, совершенно необходимых в том климате, СЛОН никогда заключенным не выдает. Работая, заключенный то и дело сгоняет или стирает с лица, шеи и головы рукавом то правой, то левой руки немилосердно кусающих его насекомых. К концу работы лицо его делается страшным: оно все распухло, покрыто ранками и кровью раздавленных на нем комаров.

«Стойка на комарах» здесь - излюбленный чекистами способ наказания. «Филон» раздевается донага, привязывается к дереву и так оставляется на несколько часов. Комары облепляют его толстым слоем. «Симулянт» кричит, пока не впадает в обморок. Тогда одни надзиратели приказывают другим заключенным обливать обморочного водой, а другие просто не обращают на него внимания до истечения срока наказания...

Второй бич, которым природа Севера бьет заключенных, - куриная слепота и цинга.

Куриная слепота часто ведет к убийству заключенного, когда он отойдет вечером несколько шагов от командировки в лес, чтобы оправиться, и заблудится. Чекист-надзиратель прекрасно знает, что заключенный заблудился по болезни, но он желает выслужиться, получить повышение, получить благодарность в приказе и денежную награду, а главное - им владеет особенный чекистский садизм. Он рад поэтому взять такого заключенного на мушку и выстрелом из винтовки положить наповал.

Только ничтожная часть больных и саморубов спасается от смерти, остальные мрут на командировках, как мухи осенью. Товарищи по приказанию чекистов снимают с них одежду, белье и голыми бросают в большие ямы-могилы.

«Крикушник» - небольшой сарайчик, сделанный из тонких и сырых досок. Доски прибиты так, что между ними можно просунуть два пальца. Пол земляной. Никаких приспособлений ни для сидения, ни для лежания. Печки тоже нет...

В последнее время в целях экономии леса начальники командировок стали строить «крикушники» в земле. Вырывается глубокая, метра в три, яма, над нею делается небольшой сруб, на дно ямы бросается клок соломы, и «крикушник» готов.

Из такого «крикушника» не слышно, как «шакал» орет, - говорят чекисты. «Прыгай!» - говорится сажаемому в такой «крикушник». А когда выпускают, ему подают шест, по которому он вылезает, если еще может, наверх.

За что же сажают заключенного в «крикушник»? За все. Если он, разговаривая с чекистом-надзирателем, не стал, как полагается, во фронт, - он в «крикушнике». Если во время утренней или вечерней поверки он не стоял в строю как вкопанный (ибо «строй - святое место», говорят чекисты), а держал себя непринужденно, - тоже «крикушник». Если чекисту-надзирателю показалось, что заключенный невежливо с ним разговаривал, - опять он в «крикушнике».

ЖЕНЩИНЫ

Женщины в СЛОНе главным образом заняты работами на рыбопромышленных командировках. Интеллигентные, каких там большинство, и особенно те, что покрасивее и помоложе, служат у чекистов-надзирателей по стирке им белья, готовят им обед...

Надзиратели (и не одни надзиратели) вынуждают их к сожительству с собою. Некоторые, конечно, сначала «фасонят», как выражаются чекисты, но потом, когда за «фасон» отправят их на самые тяжелые физические работы - в лес или на болота добывать торф, - они, чтобы не умереть от непосильной работы и голодного пайка, смиряются и идут на уступки. За это они получают посильную работу.

У чекистов-надзирателей существует издавна заведенное правило обмениваться своими «марухами», о чем они предварительно договариваются между собою. «Посылаю тебе свою мapуxу и пpoшу, как мы с тобой договорились, прислать мне твою», - пишет один чекист другому, когда его «возлюбленная» надоест ему.

СЛОН заключенным женщинам казенной одежды не выдает. Они все время ходят в своей собственной; через два-три года они совершенно оказываются раздетыми и тогда делают себе одежду из мешков. Пока заключенная живет с чекистом, он одевает ее в плохонькое ситцевое платьишко и в ботинки из грубой кожи. А когда отправляет ее своему товарищу, он снимает с нее «свою» одежду, и она опять одевается в мешки и казенные лапти. Новый сожитель, в свою очередь, одевает ее, а отправляя к третьему, опять раздевает...

Я не знал в СЛОНе ни одной женщины, если она не старуха, которая в конечном счете не стала бы отдавать свою «любовь» чекистам. Иначе она неизбежно и скоро гибнет. Часто случается, что от сожительства у женщин родятся дети. Ни один чекист за мое более чем за трехлетнее пребывание в СЛОНе ни одного родившегося от него ребенка своим не признал, и роженицы (чекисты называют их «мамками») отправляются на остров Анзер.

Отправка их производится по общему шаблону. Они стоят в шеренгах, одетые в одежду из мешков, и держат на руках своих младенцев, завернутых в тряпье. Порывы ветра пронизывают и их самих, и несчастных детей. А чекисты-надзиратели орут, переплетая свои команды неизбежной матерной бранью.

Легко представить, много ли из этих младенцев может остаться в живых...

Зимой они идут снежной дорогой во всякую погоду - в трескучий мороз и в снежную вьюгу - несколько километров до прибрежной командировки Ребельда, неся детей на руках.

В отчаянии многие женщины своих детей умерщвляют и выбрасывают в лес или в уборные, вслед кончая и сами жизнь самоубийством. «Мамок», которые умерщвляют своих детей, ИСО посылает в женский штрафной изолятор на Заячьи острова, в пяти километрах от Большого Соловецкого острова.

В КРЕМЛЕ

Тринадцатая рота находится в бывшем Успенском соборе (думаю, я не ошибаюсь в названии собора). Громадное здание из камня и цемента, теперь сырое и холодное, так как печей в нем нет, с его высоких сводов беспрерывно падают капли, образующиеся от человеческого дыхания и испарений. Оно вмещает до пяти тысяч человек и всегда битком набито заключенными. По всему помещению устроены трехъярусные нары из круглых сырых жердей.

Заключенный накануне работал часов двенадцать; придя с работы в роту, он потратил минимум два часа на стояние в очереди за получением хлеба и обеда и на самый обед; потом сушил свою одежду и обувь, или онучи; через час-полтора после обеда начинается вечерняя поверка, на ней он тоже стоит часа два. Лишь после нее он может лечь спать. Но шум и гам кругом не прекращается: кому-нибудь «бьют морду», надзиратели во все горло вызывают наряжаемых на ночную работу, ходят оправляться и разговаривают заключенные. Через несколько часов его поднимают на утреннюю поверку...

У входа в 13-ю роту справа и слева стоят громадные деревянные ушаты высотою метра в полтора, заменяющие уборную. Заключенный, желающий оправиться, должен об этом заявить дневальному, тот доложит дежурному по роте, а дежурный по роте разрешит идти в «уборную» тогда, когда наберется целая партия желающих. Дневальный ведет их к ушатам и ставит в очередь. Чтобы оправиться, заключенный должен влезть на высокий ушат с положенной на него поперек доской, где он будет оправлять свою нужду на глазах у всех стоящих внизу, выслушивая: «А ну-ка, ты, гнилой профессор! Защитник царя-батюшки! Слезай с кадушки пулей! Довольно! Засиделся!» и т. д.

Чтобы вынести такие ушаты, наполненные нечистотами, два человека продевают палку в ушки его и несут на плечах в «центроуборную». Несущие должны спускаться около ста метров по ступеням собора. Чернявский заставлял (обязательно священников, монахов, ксендзов и наиболее чисто одетых или отличающихся своими манерами интеллигентов) выносить их по нескольку раз в день. При этом, чтобы поиздеваться над «барами» и «длинногривыми», он заставлял уголовных преступников толкнуть наполненный до краев ушат, чтобы содержимое расплескалось и попало на впереди идущего, или же учил сбить с ног переднего или заднего из идущих, чтобы потом заставить интеллигентов и священников вытирать пролитое тряпками.

В 1929 году всем священникам 14-й роты через командира роты Сахарова было предложено остричься и снять рясы. Многие отказались сделать это, и они были отправлены на штрафные командировки. Там чекисты с мордобитием и кощунственной бранью остригли их насильно и наголо, сняли с них рясы, одели в самую грязную и рваную одежду и отправили на лесные работы. Польских ксендзов тоже переодели в такую одежду и отправили в лес. Вообще, надо сказать, что польским гражданам в СЛОНе достается больше, чем лицам других национальностей. При малейшем политическом осложнении с Польшей их сейчас же начинают всячески прижимать: они идут в карцеры или на штрафные командировки, где надзиратели быстро доводят их до «загиба».

Глиномялка является как бы отделением карцера. Она представляет собой абсолютно темный и сырой подвал, вырытый под южной стеной кремля. На дне ее лежит полуметровый слой глины, которую заключенные месят ногами для строительных работ. Зимой глина замерзает; тогда на нее ставят маленькие железные печки, оттаивают и заставляют заключенных месить... С попадающих в глиномялку снимают буквально все, и совершенно голые - зимой и летом - они по нескольку часов стоят в мокрой глине по колени...

Фото из альбома, подаренного Управлением Соловецких лагерей особого назначения
С. М. Кирову, первому секретарю Ленинградского обкома ВКП(б).

Соловецкие лагерь и тюрьма

В мае 1920 года монастырь был закрыт, и вскоре на Соловках были созданы две организации: лагерь принудительных работ для заключения военнопленных Гражданской войны и лиц, осужденных на принудительные работы, и совхоз «Соловки». На момент закрытия монастыря в нем проживали 571 человек (246 монахов, 154 послушника и 171 трудник). Часть из них покинули острова, но почти половина остались, и они стали работать вольнонаемными в совхозе.

После 1917 года новые власти стали рассматривать богатый Соловецкий монастырь как источник материальных ценностей, многочисленные комиссии беспощадно разоряли его. Одна только Комиссия помощи голодающим в 1922 году вывезла 84 с лишним пуда серебра, почти 10 фунтов золота, 1988 драгоценных камней. При этом варварски обдирались оклады с икон, выковыривались из митр и облачений драгоценные камни. К счастью, благодаря сотрудникам Наркомпроса Н. Н. Померанцеву, П. Д. Барановскому, Б. Н. Моласу, А. В. Лядову, удалось вывезти в центральные музеи многие бесценные памятники из монастырской ризницы.

В конце мая 1923 года на территории монастыря произошел очень сильный пожар, который продолжался три дня и нанес непоправимый ущерб многим древним сооружениям монастыря.

В начале лета 1923 года Соловецкие острова были переданы ОГПУ, и здесь организовали Соловецкий лагерь принудительных работ особого назначения (СЛОН). Лагерю были переданы почти все постройки и угодья монастыря, было принято решение «признать необходимым ликвидацию всех находящихся в Соловецком монастыре церквей, считать возможным использование церковных зданий для жилья, считаясь с остротой жилищного положения на острове».

7 июня 1923 года на Соловки прибыла первая партия заключенных. Вначале все заключенные мужчины содержались на территории монастыря, а женщины - в деревянной Архангельской гостинице, но очень скоро лагерем были заняты все монастырские скиты, пустыни и тони. А уже через два года лагерь «выплеснулся» на материк и к концу 20-х годов занял огромные пространства Кольского полуострова и Карелии, а сами Соловки стали лишь одним из 12 отделений этого лагеря, игравшего заметную роль в системе ГУЛАГ.

За время существования лагерь претерпел несколько реорганизаций. С 1934 года Соловки стали VIII отделением Беломорско-Балтийского канала, а в 1937 году реорганизованы в Соловецкую тюрьму ГУГБ НКВД, которая была закрыта в самом конце 1939 года.

За 16 лет существования на Соловках лагеря и тюрьмы через острова прошли десятки тысяч заключенных, среди которых представители известных дворянских фамилий и интеллигенции, крупные ученые самых разных отраслей знаний, военные, крестьяне, писатели, художники, поэты. . В лагере они были примером истинного христианского милосердия, нестяжательства, доброты и душевного спокойствия. Даже в самых тяжелых условиях священники до конца старались исполнить свой пастырский долг, оказывая духовную и материальную помощь тем, кто находился рядом.

На сегодня нам известны имена более 80 митрополитов, архиепископов и епископов, более 400 иеромонахов и приходских священников - узников Соловков. Многие их них скончались на островах от болезней и голода или были расстреляны в Соловецкой тюрьме, другие погибли позднее. На Юбилейном Соборе 2000 года и позднее, около 60 из них были прославлены для общецерковного почитания в лике святых новомучеников и исповедников Российских. Среди них такие выдающиеся иерархи и деятели Русской Православной Церкви, как священномученики Евгений (Зернов), митрополит Горьковский († 1937), Иларион (Троицкий), архиепископ Верейский († 1929), Петр (Зверев), архиепископ Воронежский († 1929), Прокопий (Титов), архиепископ Одесский и Херсонский († 1937), Аркадий (Остальский), епископ Бежецкий († 1937), священноисповедник Афанасий (Сахаров), епископ Ковровский († 1962), мученик Иоанн Попов, профессор Московской духовной академии († 1938) и многие другие.

Климент (Капалин), митр. Свидетельство веры

Прошедший ХХ век хранит много интересных имен. История жизни Георгия Михайловича Осоргина, с одной стороны, похожа на миллионы судеб русских дворян, попавших в беспощадные жернова классовой борьбы на заре советской эпохи. С другой стороны, в ее лаконичных фактах раскрывается неизмеримая глубина верности, стойкости и подлинного благородства христианской души.

Жемалева Ю.П. Справедливость выше репрессий

Интервью с участницей конференции « » Юлией Петровной Жемалевой, руководителем пресс-службы ООО НПО «Союзнефтегазсервис», членом Российского Дворянского Собрания (г. Москва). В докладе «Судьбы участников Белого Движения на Дону на примере потомственного дворянина Ивана Васильевича Пантелеева» Юлия Петровна рассказала о своём прадеде, отбывавшем наказание в Соловецком лагере в 1927-1931 годах.

Голубева Н.В. Работа, водимая Духом

Интервью с участницей конференции «История страны в судьбах узников Соловецких лагерей» Натальей Викторовной Голубевой, автором литературно-музыкальной композиции «”Но всё в себя вмещает человек” (Концлагерь и искусство)», представителя культурно-просветительского фонда «Сретение», г. Северодвинск.

Мазырин А., свящ., д.и.н. «Слава Богу, есть люди, благодаря которым память о соловецкой трагедии жива»

Интервью с участником конференции « » кандидатом исторический наук, доктором церковной истории, профессором ПСТГУ иереем Александром Мазыриным.

Курбатова З. Интервью внучки академика Д. С. Лихачёва телеканалу «Правда Севера»

Зинаида Курбатова живёт в Москве, работает на федеральном телевизионном канале, занимается любимым делом - одним словом, у неё все хорошо. И, тем не менее, внучку академика Дмитрия Сергеевича Лихачёва как магнитом тянет в Архангельскую область.

Тольц В.С. В каждом человеке видеть лучшее

Летом на Соловках состоялась традиционная международная научно-практическая конференция «История страны в судьбах узников Соловецких лагерей». В этом году она была посвящена отмечаемому 28 ноября 110-летию со дня рождения одного из наиболее известных узников Соловецкого лагеря особого назначения Дмитрия Сергеевича Лихачева. Предлагаем интервью с внучкой академика Верой Сергеевной Тольц, славистом, профессором Манчестерского университета.

Сухановская Т. На Соловках создают музей Дмитрия Лихачева

Русский Север вновь возвращает России имя мировой величины. В одном из прошлых номеров «РГ» рассказывала о губернаторском проекте, в рамках которого в маленькой архангельской деревне был открыт первый музей нобелевского лауреата Иосифа Бродского. Не так давно принято решение создать на Соловках музей Дмитрия Лихачева: патриарх русской словесности был узником Соловецкого лагеря особого назначения с 1928 по 1932 год. Экспозиция о Лихачеве должна стать частью Соловецкого музея-заповедника. Идею поддержал министр культуры России Владимир Мединский.

Михайлова В. Жизненные правила протоиерея Анатолия Правдолюбова

16 февраля 2016 года исполняется 35 лет со дня кончины замечательного рязанца - протоиерея Анатолия Сергеевича Правдолюбова - духовного композитора, талантливого писателя, опытного духовника и проповедника, узника СЛОНа.

Соловецкий лагерь особого назначения (СЛОН) был первым и одновременно самым известным лагерем в Советском Союзе. Расположенный в Белом море, на недоступном архипелаге Соловецких островов, он приобрел дурную славу уже в самом начале своего существования, а название «Соловки» очень быстро стало символом репрессивной системы.

Аномалии края света

Соловецкий архипелаг расположен вблизи северного полярного круга и состоит из шести больших островов и нескольких десятков маленьких скалистых островков. Над водой во время отлива показываются многочисленные скалы. Характер этого места во многом связан с его климатом. Летом солнце почти не заходит за горизонт, а зимой день длится меньше двух часов. Это неблагоприятно влияет на человеческий организм: длящиеся почти круглые сутки ночи действуют на многих угнетающе. В свою очередь, бесконечный день может расстроить даже самые исправные биологические часы.

Температура воздуха никогда не бывает высокой: в летние месяцы на солнце она может доходить до 20 градусов, но резко снижается по вечерам. Облик островов определяет присутствующая повсюду вода. По островам разбросано множество озер ледникового происхождения, а море видно практически из каждого уголка. Следует упомянуть, что температура воды в Белом море не поднимается выше нескольких градусов, а судоходный сезон длится только с мая по сентябрь. В оставшуюся часть года море замерзает, и единственным способом добраться на острова остается летающий раз в неделю самолет из Архангельска.

У беглецов не было шансов

Особенности Белого моря делали его самой лучшей преградой от попыток бегства с островов. Летом человек способен продержаться в такой холодной воде всего несколько минут, а зимой вода у берегов никогда не замерзает настолько, чтобы лед мог выдержать вес людей. Недоступное расположения и климатические условия сделали Соловки отличным местом для изоляции от мира, которое использовали как православные монахи, так и государство. Противников власти и еретиков высылали сюда еще при царе, но настоящая «тюремная машина» заработала здесь во всю силу лишь после большевистской революции. Для сравнения: за 400 лет существования монастыря в заключении там побывало всего около 300 человек, а за 20 лет существования СЛОНа через Соловки прошло несколько тысяч заключенных.

Первый лагерь принудительных работ на 350 человек вместе с охраной был создан на Соловках уже в 1920 году. Это было одно из первых мест такого типа на территории всей советской России. В 1923 году появился СЛОН. Первыми заключенными были политические противники советской власти: эсеры, меньшевики, анархисты, белогвардейцы. Помимо «политических» на Соловки массово ссылали обычных преступников и духовенство.

Переработка капусты

Заключенные содержались на территории старинного монастыря, в наскоро построенных бараках, а часто и в землянках. В удаленных от центра острова монашеских скитах были устроены штрафные изоляторы: мужской на Секирной горе, а женский на Заяцком острове (название острова происходит не от слова «заяц», а от того, что монахи выбирались на этот обитаемый лишь птицами остров «за яйцами»). Заключенные использовались для работ по вырубке леса, ловли рыбы, добычи морской капусты и других водорослей, а также для обработки сельскохозяйственных угодий для нужд лагеря.

Мало кто, наверное, знает, что такое морская капуста. Массовый промысел этой водоросли начался во время Первой мировой войны. Из нее получали йод, использовавшийся для изготовления дезинфицирующих средств. Этот метод был типичным актом отчаяния, т.к. из-за войны Россия была отрезана от поставок йода из Германии, которая была его основным производителем. После окончания войны добыча и переработка морской капусты остались главным занятием жителей Соловков. Высушенные и спрессованные листья высылались на материк, где их использовали в производстве косметических средств и корма для скота, а также производили из них агар-агар. Морская капуста нашла широкое применение и в местной кухне.

Тяжелые климатические условия и проблемы с питанием приводили к тому, что среди заключенных распространялись смертельные болезни. Однако лагерь продолжал расширяться. Когда священнослужителей, эсеров и меньшевиков стало не хватать, на Соловки начали ссылать кулаков, противников коллективизации и осужденных за каннибализм из охваченной голодом Украины. Среди соловецких заключенных были и поляки, и не только те, кто остался на советской территории после подписания Рижского мирного договора. Очень характерна история полицейского Йоахима Биласа (Joachim Biłas), который во время несения службы в районе Несвижа заблудился и попал в болото. На крики о помощи среагировали советские пограничники, которые арестовали поляка за незаконный переход границы. Советский суд приговорил его к пяти годам лагерей. Весь свой срок Билас провел на Соловках.

Жертвами были не только заключенные, но и люди, находившиеся по другую сторону решетки. В рамках чисток, проводимых внутри аппарата террора, были расстреляны несколько комендантов лагеря и несколько десятков членов различных большевистских структур. Среди жертв Соловков были и офицеры НКВД. В 1937 году, при воплощении в жизнь планов большой чистки, из заключенных лагеря были выбраны около 1200 человек, которых вывезли в Карелию и расстреляли в урочище Сандармох. Что интересно, плановая экономика распространялась даже на репрессии. На Соловецкий лагерь, как и на другие административные районы СССР, приходилось по плану определенное количество врагов, подлежащих расстрелу. А задачей НКВД было только выбрать, кто из заключенных станет жертвой.

СТОН

СЛОН завершил свое существование в 1937 году. Оставшихся в живых заключенных перевели в другие места, а на острове оставили только новую тюрьму с чудовищным названием СТОН - Соловецкая тюрьма особого назначения. Она проработала два года, и была в 1939 году закрыта, а ее здания были переданы военным. Заметный след переоборудования этих строений в казармы - запаянные «глазки» в дверях камер, переделанных под комнаты для солдат. Во годы войны на Соловецких островах располагалась учебные отряды советского флота, в т.ч. знаменитая школа юнг.

Сейчас острова возвращают себе свой былой характер. В центре архипелага остается монастырь, который в последние годы был тщательно отреставрирован. А благодаря подвижнической работе местного музея и таких организаций, как «Мемориал», жители России узнают об этом трагическом месте и десятках тысяч жертв, которых поглотил СЛОН.

С ростом в СССР числа политических тюрем у большевицкого правительства появился замысел создать крупный Лагерь Особого Назначения не вблизи густонаселённых районов, а в малодоступном отдалении от всей страны. В 1920-е гг. система разбросанного по всему государству и поставленного на тесную службу социалистическому строительству ГУЛАГа ещё мало кем планировалась. Коммунисты тогда сочли полезным сконцентрировать самых «опасных» противников своего режима в одном оторванном почти до полной недосягаемости месте, откуда было бы нелегко бежать. Этим местом были выбраны Соловецкие острова.

Соловецкий монастырь. Фото 1915 года

Утверждение, что тюрьма на Соловках ещё в царское время была пыточной – выдумка коммунистических писак. Но вообще до революции тюрьма здесь была – для отдельных немногочисленных заключённых, которых за три-четыре века можно пересчитать чуть ли не по пальцам (знаменитый деятель Смутного времени Авраамий Палицын , здесь к умерший, последний запорожский кошевой Калнишевский, дядя Пушкина П. Ганнибал, сидевший за сочувствие к декабристам). В годы никонианских реформ островной монастырь прославился продолжавшимся восемь лет (1668-1676) Соловецким восстанием за старую веру.

В первое время после революции 1917 Соловецкий монастырь был объявлен совхозом. Монахам «велели меньше молиться, а больше трудиться на пользу рабочих и крестьян» (ловимая ими в Белом море селёдка шла на кремлёвский стол). Но обилие ценностей сосредоточенных в монастыре смущало кое-кого из прибывших руководителей и комиссаров. И тогда в некотором противоречии с уголовным кодексом, но в верном соответствии с общим духом экспроприации «нетрудового имущества» монастырь был подожжён (25 мая 1923). При этом сгорели все книги учёта, и нельзя было определить, как много и что именно пропало. Большевики обвинили в подлоге «чёрную монастырскую свору». Решено было выбросить её на материк, а на Соловецких островах сосредоточить Северный Лагерь Особого Назначения. Здесь оставили только монастырскую артель рыболовов, специалистов по скоту и по квашению капусты.

В июне 1923 чекисты приехали на Соловки создавать «образцово-строгий лагерь, гордость рабоче-крестьянской Республики». Северные Лагеря особого назначения были вообще-то основаны уже в 1921 – в Пертоминске, Холмогорах и близ самого Архангельска. Но эти места были, видимо, признаны трудными для охраны, неперспективными для сгущения больших масс заключённых. И взоры начальства, естественно, были переведены по соседству на Соловецкие острова – с уже налаженным хозяйством, с каменными постройками, в 20-40 километров от материка, достаточно близко для тюремщиков, достаточно удалённо для беглецов и полгода без связи с материком – крепче орешек, чем прежний царский каторжный Сахалин. Первым начальником Соловецкого лагеря стал известный чекист Эйхманс.

Установленные в Соловецком лагере порядки были очень жестокими. Одежды там не выдавали: схватили в летнем платье – так и ходи заполярную зиму. Люди возили вместо лошадей телеги и сани. Как и в ГУЛАГе потом, по утрам ротные дрынами выгоняли своих рабочих на работы. В карцере Секирке провинившихся соловецких узников заставляли сидеть весь день на жердях толщиной в руку, укреплённых так, что ноги не доставали до земли (свалившихся охранники избивали). Особо виновных сталкивали привязанными к бревну вниз по деснице в 365 крутых ступеней, а летом ставили голыми под тучи северных комаров. Практиковались в Соловецком лагере и публичные расстрелы за мелкие нарушения режима (например, за посещение без разрешения начальства церкви, сохранённой для оставшихся монашеских артелей). И всё же «соловецкая» эпоха лагерной жизни сильно отличалась от последующей, сталинской. Соловков от страны не скрывали, ими даже открыто гордились, прожужжали ими все уши, постоянно поминали в эстрадных куплетах. Издаваемый здесь журнал «СЛОН» («Соловецкий лагерь особого назначения») большим тиражом распространялся по всей стране.

Власть Соловецкая - Свидетельства и документы

Лагерь быстро рос. Уже за первые полгода сюда было прислано больше 2000 заключённых, а к 1928 их стало уже тысяч около шестидесяти (с 1926 кроме политических на Соловки стали присылаться и матёрые уголовники). Кроме основной тюрьмы – местного Кремля – появились и «командировки» на других островах Соловецкого архипелага. Сроки пока были коротки – редко 10 и 5 лет, в основном – 3 года. В лагере сидело много старой интеллигенции; философы, историки, литературоведы, финансисты, юристы; среди них распространено было утончённо-интеллектуальное обращение друг с другом. Несмотря на краткость сроков, на свободу вышли немногие: когда сроки кончались, уже стали открываться лагеря сталинского ГУЛАГа – и соловецких узников осуждали повторно.

Для внутреннего управления Соловецкого лагеря была характерна борьба между чекистской «информационно-следственной частью» (ИСЧ, сексоты) и «административной частью», которая ведала текущей охраной и была набрана в основном из бывших белогвардейцев. Белогвардейцы отлавливали стукачей, отправляли их на обычные этапы, в 1927 ворвались в ИСЧ, взломали несгораемый шкаф, изъяли оттуда и огласили полные списки стукачей. Но с годами бывших белых офицеров в Адмчасти Соловецкого лагеря становилось всё меньше. В её личном составе росло число уголовников, и столкновения внутри тюремной администрации прекратились.

За первые год-два существования лагеря чекисты полностью разрушили некогда цветущее монастырское хозяйство (монахи выращивали здесь сортные овощи – даже бахчи, ловили лучшую рыбу – и разводили её, держали оранжереи, имели собственные мельницы, лесопильни, литейку, кузницу, переплётную и гончарную мастерские, даже свою электростанцию, сами изготовляли сложный фасонный кирпич и морские суденышки). Заключённых Соловецкого лагеря стало нечем кормить: мёртвых прятали под нары, чтобы получить за них лишнюю пайку. Вспыхивали эпидемии тифа, оспы (от тифа в соседней материковой Кеми вымерло 60% зэков), широко распространилась цинга.

Система трудработ – главная задача последующего сталинского ГУЛАГа – в Соловецком лагере особого назначения была ещё слабо развитой. Узники здесь в основном выполняли задания по собственному содержанию и (в наказание) разные бессмысленные распоряжения вроде переливания воды из проруби в прорубь или перетаскивания брёвен с одного места на другое и назад. По государственной статистике до 1929 в РСФСР принудтрудом – без обслуживания лагерей – было охвачено лишь 35-40% заключённых – да иначе и не могло быть при безработице в стране.

Но с первой пятилетки положение кардинально, изменилось. Лагеря начали ставить на службу индустриализации . Если в 1926 СЛОН заготовлял леса – не для себя, а по «внешним» заказам – на 63 тыс. руб., то в 1929 – на 2355 тыс. руб., а в 1930 – ещё втрое. В 1926 было выполнено дорожного строительства по Карело-Мурманскому краю на 105 тыс. руб., в 1930 – на 6000 тыс. руб. Материковый город Кемь ранее служил для Соловецкого лагеря пересылкой, через него зэки попадали на архипелаг. Но теперь через него же лагерь СЛОН стал распространяться на материк. На запад от Кеми по болотам вывезенные с Соловков заключённые стали прокладывать грунтовый Кемь-Ухтинский тракт, считавшийся когда-то почти неосуществимым. Затем повели Парандовский тракт от Медвежьегорска. С большими трудностями провели на Кольском полуострове грунтовую дорогу в 27 км. до Апатитов, устилая болота брёвнами и песчаными насыпями, выравнивая капризные рельефы осыпающихся склонов каменистых гор. Затем СЛОН построил там и железную дорогу – 11 километров за один зимний месяц. (Задание казалось невыполнимым – 300 тыс. кубов земляных работ! зимой! за Полярным Кругом, когда земля хуже всякого гранита!).

В Соловецкий лагерь с Кемского пересыльного пункта

Так распался прежний замысел замкнутого на островах лагеря Особого Назначения. Он отошёл в прошлое вследствие «интересов коммунистическое строительства». Лагеря стали распространяться на территорию страны – и в соответствии с новыми условиями была поставлена задача «повести борьбу, с якшанием вольных с заключенными, укрывательством беглецов, покупкой краденых и казённых вещей от заключённых, всевозможными злостными слухами, распространяемыми про СЛОН классовыми врагами». Надо было изолировать узников от гражданского населения. После нескольких удачных морских побегов из Соловецкого лагеря в Европе бежавшими стали распространяться правдивые известия о порядках в советских лагерях. ВЦИК послал на север проверочную комиссию «совести партии – Арона Сольца», которая проехала по Мурманской железной дороге, ничего особенного так и не управив. Затем на Соловки был отправлен великий пролетарский писатель Максим Горький » (июнь 1929), который вёл себя в лагере необычайно подло (подробности – см. в книге А. И. Солженицына «Архипелаг ГУЛАГ »). После его посещения соловецких арестантов подвергли сугубому террору. Один неудавшийся побег раздули в огромный белогвардейский заговор – белые будто бы собирались захватить пароход и уплыть – и расстреляли в ночь на 15 октября 1929 года 300 человек (потом ещё дополнительные партии, привозившиеся с материка).

Горький на Соловках в окружении чекистов (слева от Горького - известный Глеб Бокий). 1929

С конца 1920-х годов на Соловки широким потоком полились проститутки, бытовики, шпана. Социальный состав арестантов лагеря быстро менялся. С расширением масштабов принудработ власти, как везде в эти годы, стали поощрять «социалистическое соревнование заключённых». Осенью 1930 был создан соловецкий штаб соревнования и ударничества. В роли ударников выступили в основном блатные, отнимавшие выработки у прочих лагерников и утверждавшие что они выполнили несколько норм. В официальной советской литературе без малейшей иронии повествовалось, как отъявленные рецидивисты, убийцы и налётчики вдруг «выступили в роли бережливых хозяйственников, умелых техноруков, способных культработников». Воры и бандиты создали в Соловецком лагере «коммуну», провозгласили о своей перековке и перевоспитании, а власти переселили «коммунаров» в отдельные общежития, стали их лучше кормить и одевать по сравнению с другими заключёнными. Процент выполнения норм у членов «коммуны» необъяснимо вырос вдвое. Конференция «соловецких ударных бригад» постановила «широкой волной соцсоревнования ответить на новую клевету капиталистов о принудительном труде в СССР. Однако уже весной 1931 вдруг потребовалась генеральная чистка так рекламируемых «удачных бригад» и «коммун» – все их «трудовые достижения» оказались липой.

С Соловков система лагерей перебросилась и на острова Новая Земля. Там были, скорее всего, самые страшные лагеря особого назначения – ни один зэк отсюда не вернулся, сведений об их истории нет.

По материалам книги А. И. Солженицына «Архипелаг ГУЛАГ»