Штурм 25 апреля 1945 года начался штурм столицы третьего рейха.Еще до начала нашего штурма Берлин был разрушен американской и английской авиацией.К концу апреля гарнизон Берлина был охвачен стальным кольцом наших войск. Мы понимали, что там, в центре Берлина, зарылись

Х. ШТУРМ АХАЛЦИХЕ То был век богатырей… Давыдов Кровавый день ахалцихского штурма, совпавший с праздником Успения Пресвятой Богородицы, особенно чествуемым русским народом, был вместе с тем и днем полкового праздника Ширванского пехотного полка. Несмотря на

Геннадий Викторович Кретинин окончил Калининградское высшее военно-инженерное училище и Военно-инженерную академию. Док­тор исторических наук, кандидат военных наук, профессор Балтийского федерального университета им. И.Канта, действительный член Академии военных наук, Академии военно-исторических наук, руководитель Балтийского регионально­-го информационно-аналитического центра РИСИ (Калининград).
Занимается проблемами Балтийского региона, аспектами отношений России и ЕС применительно к Калининградской области, региональной историей. Имеет более двухсот публикаций, в том числе в ФРГ, Польше и Литве.

О численности сражавшихся и потерях с обеих сторон

В 1945 году одной из крупнейших стратегических операций Красной армии против фашистской Германии стала Восточно-Прусская. Она началась 13 января 1945 года и завершилась, по официальным данным, 25 апреля 1945 года 1 . Группировка участвовавших в ней советских войск состояла из соединений 2-го Белорусского, 3-го Белорусского и 1-го Прибалтийского фронтов при поддержке Балтийского флота и авиации.

Восточная Пруссия имела для Германии важнейшее политическое и стратегическое значение, поэтому гитлеровцы сосредоточили там значительные силы. Используя заранее подготовленные оборонительные рубежи и позиции, войска противника оказали наступавшим частям Красной армии упорнейшее сопротивление, в результате чего боевые действия приняли затяжной характер.

В рамках этой стратегической наступательной операции советское командование спланировало, организовало и провело ряд фронтовых операций 2 , которые в конечном итоге привели к разгрому основных сил противника и освобождению Восточной Пруссии от фашистских войск. Каждая из указанных операций имела свою цель и решала специфическую задачу. Несомненно, в военно-историческом плане любая из них представляет интерес для исследователей. Однако до сих пор именно вокруг Кёнигсбергской наступательной операции (штурма Кёнигсберга) не прекращаются идеологические баталии, лейтмотивом которых является устоявшееся в отечественной и иностранной литературе представление о значительных потерях войск с обеих сторон и жертвах среди мирного населения города-крепости. Они якобы дают основания обвинять советское командование в том, что оно обрушило мощную группировку войск на слабый немецкий гарнизон, который должен был, помимо военных задач, обеспечивать защиту многочисленного гражданского населения 3 .

В сознании россиян штурм Кёнигсберга остается символом массового героизма советских солдат, победой, стоившей многих жертв. Между тем по ряду причин восстановить истинную картину событий первой декады апреля 1945 года в районе Кёнигсберга довольно сложно. Противоречащие друг другу данные Совинформбюро и немецких источников о численности своих войск и войск противника, оценки численности остававшегося в городе гражданского населения долгое время не проверялись и не комментировались, притом что вольное обращение с ними было возможно с обеих сторон. Со временем эти данные стали «общепризнанными» среди историков в зависимости от занимаемой ими позиции.

В открытых источниках общие цифры потерь советских войск в операциях Второй мировой войны появились только на рубеже XX–XXI веков. Судя по этим данным, людские потери в Восточно-Прусской стратегической наступательной операции 1945 года составили 584 778 человек, из них 126 464 безвозвратных 4 . Однако данные о потерях в армейских и фронтовых операциях по-прежнему встречаются крайне редко, что создает почву для различных инсинуаций, предвзятых выводов и обобщений как в зарубежных, так и в отечественных публикациях.

Еще более сложная задача стояла перед немецкими исследователями, участниками и свидетелями событий 6–9 апреля 1945 года, поскольку Кёнигсберг находился в осаде и документальные источники просто не сохранились. В основу немецких публикаций по исследуемой теме положены исключительно воспоминания жителей города и военнослужащих, нередко скорректированные более поздними авторами.

Военный гарнизон Кёнигсберга. Количество местных жителей

В первые обобщенные данные о численности немецких войск, оборонявших Кёнигсберг, представил начальник отдела по использованию опыта войны оперативного управления штаба 3-го Белорусского фронта полковник А.Васильев. В сентябре 1945 года он сообщал, что «на фронте армий», изготовившихся к штурму города, немецкое командование сосредоточило 548, 561, 367 и 69-ю пехотные дивизии, 2-й крепостной и 75-й охранный полки - всего 23 300 человек личного состава, 425 артиллерийских орудий, 16 танков и самоходных артиллерийских установок (САУ). Кроме того, по его данным, «перед фронтом армий» стояли немецкие полки и батальоны усиления общей численностью примерно 20 тыс. человек, 220 орудий, 25 танков и САУ. В резерве немецкого командования находилась 1-я пехотная дивизия (6,1 тыс. человек, 124 орудия, 8 танков и САУ), а на позициях восточнее Кёнигсберга - части из состава 61-й пехотной дивизии (3,5 тыс. человек, 60 орудий). Таким образом, в строевых частях противника имелось 52,7 тыс. человек личного состава при 819 орудиях, 49 танках и САУ.

Кроме них, в крепости были дислоцированы специальные и тыловые части, а также подразделения «фольксштурма». Пленные сообщали, что среди оборонявшихся было много призванных с военных заводов, военнослужащих ВВС, автомобильных подразделений, артиллеристов и военных моряков. Эти нестроевые части тоже принимали участие в боевых действиях. А.Васильев уточняет: «Всего в Кёнигсбергском гарнизоне вместе с тыловыми частями, как выяснилось впоследствии, имелось более 130 тыс. человек». По сути, последняя цифра была калькой с оперативной сводки Совинформбюро за 10 апреля, в которой также сообщалось, что немцы в ходе штурма Кёнигсберга потеряли убитыми до 42 тыс. человек, а в плен сдались более 92 тыс. солдат и офицеров.

Советская историография однозначно приняла на веру сводку Совинформбюро, и указанные цифры вошли практически во все официальные издания, мемуаристику и исследования.

Следует заметить, что А.Васильев готовил раздел отчета, используя данные своей разведки и боевые донесения войск. Естественно, эти данные нуждались в уточнении, в том числе и с использованием немецких источников. Однако документов немецкого командования, как уже говорилось, не сохранилось, да и к тому времени оно уже плохо ориентировалось в обстановке. Опросы военнопленных были обработаны позднее, хотя до настоящего времени еще не стали предметом тщательного изучения. Данные советской войсковой разведки, естественно, не были абсолютно точными. Но как бы то ни было, в канун штурма советское командование было твердо уверено, что окруженная группировка немцев насчитывает около 60 тыс. человек.

Иная ситуация сложилась в немецкой историографии. Комендант Кёнигсберга генерал от инфантерии Отто фон Ляш назвал на допросе численность немецкого гарнизона - «более 100 тыс.». Причем повторил эту цифру дважды («Общая численность подчиненных мне войск вместе с фольксштурмом и полицейскими частями составляла более 100 тыс. человек» и несколько позже: «Мы потеряли всю 100-тысячную армию под Кёнигсбергом. Раненых было до 30 тыс. человек, убитых тоже было много»).

Позднее, вернувшись из советского плена, в котором он провел около 10 лет, О.Ляш начал писать мемуары, используя воспоминания немецких генералов и офицеров, свидетельства очевидцев. Его книга «Так пал Кёнигсберг» не имеет документальной основы, не содержит аналитических выводов и обобщений, но изобилует эмоциями. В ней бывший комендант крепости говорит уже о 35-тысячном гарнизоне.

Цифры, приведенные в его мемуарах, вызывают большие сомнения. Например, рассказывая о подготовке города к обороне, О.Ляш пишет: «Сколько пехотных батальонов, пулеметных и противотанковых рот сформировал штаб Вюрдига за время осады Кёнигсберга, я уже не могу сказать, потому что данные утеряны. По моим подсчетам, через штаб по формированию войск на фронт было отправлено около 30 тыс. человек...»

Однако различных формирований на самом деле было гораздо больше. Например, житель Кёнигсберга Фриц Хаазе, задержанный в расположении 50-й армии в районе Кведнау 5 , на допросе 16 марта 1945 года сообщил, что формированием батальонов «фольксштурма» занимались партийные комитеты. Еще в феврале партийный комитет «Прегель» сформировал батальон V-92 6 . Батальоны численностью до 400 человек в каждом имели в своем составе 3–4 роты. О.Ляш упоминает о 8 батальонах «фольксштурма», но, судя по нумерации, их было значительно больше.

Итак, по О.Ляшу, во вновь сформированных во время осады Кёнигсберга немецких подразделениях оказалось 30 тыс. солдат и офицеров. Кроме них, значительное количество немецких войск находилось на передовой, обороняя город. Надо учитывать и пополнение гарнизона из внешних источников, которое осуществлялось немецким командованием вплоть до самого штурма. Так, в декабре 1944 года в Хорне (Австрия) был сформирован маршевый батальон в количестве 300 человек, который в феврале 1945 года занял позиции в районе Пальмбургского моста. Видимо, цифра «35 тыс. военнослужащих», составлявших гарнизон Кёнигсберга в марте–апреле 1945 года, по мемуарам Ляша, явно не точна, но ее приняли на веру другие немецкие исследователи.

Между тем в ходе штурма Кёнигсберга советскому командованию стало ясно, что численность немецкой группировки превышает расчетную. Это выяснилось из донесений штабов армий о потерях противника. Судя по этим донесениям, сведения о потерях своих войск и войск противника предоставлялись в вышестоящую инстанцию по итогам дня, по итогам операции или за тот или иной период по требованию. Во время боев в Восточной Пруссии система отчетности дополнялась декадными сводками о потерях, которые могли содержать уточнения по каждому дню, по нескольким дням и т.п.

Например, начальник оперативного отдела оперативного управления штаба 3-го Белорусского фронта полковник Берлин представил своему начальнику данные о потерях противника в период с 1 по 10 апреля по всей полосе фронта: захвачено в плен 96 479 человек, убито 61 023. Одновременно он составил и справку о потерях противника только в районе Кёнигсберга за период с 6 по 9 апреля, уточняя, что эти данные - предварительные. В соответствии с этой справкой, в полосе фронта 39-й армии было взято пленных 696, а убито 32 000 немцев; в полосе фронта 43-й армии - соответственно 16 000 и 7500; в полосе 50-й - 6625 и 6200; 11-й гвардейской армии - 22 885 и 7720. На справке красным карандашом без подписи помечены итоговые потери немцев: солдат и офицеров - 70 826, орудий - 1721, минометов - 580, танков и САУ - 114 и т.д.

Естественно, данные за декаду выглядели более впечатляющими и не противоречили истине: бои в то время шли в основном в районе Кёнигсберга. Эти данные и легли в основу сведений, представленных в Ставку сразу же после штурма крепости.

Следует отметить, что во фронтовой сети по состоянию на 6 апреля 1945 года после предыдущих боев уже находилось 19 146 пленных. За отчетный период другими армиями и различными частями было взято в плен еще 1396 немцев. Если сложить эти и другие данные, то получается сумма, весьма близкая к сводке Совинформбюро от 10 апреля - 91 088 человек. Кстати, на одном из документов внизу слева карандашом был произведен такой подсчет. Видимо, командование фронтом уже пыталось разобраться в цифрах.

По большому счету 6–10 и даже 11 апреля в Кёнигсберге были взяты в плен и задержаны все или почти все немецкие военнослужащие и основная масса гражданского населения, находившегося в городе. Практически была произведена своего рода перепись условного населения города по состоянию на 10 апреля 1945 года.

Однако по немецким данным, с которыми соглашаются и некоторые отечественные специалисты, в Кёнигсберге перед штурмом находилось от 90 до 130 тыс. гражданских лиц, что якобы подтверждает факт гибели во время штурма многих десятков тысяч мирных жителей.

Стоит обратить внимание на разброс в данных - от 90 до 130 тыс. Разница в показателях достигает почти 50%, а это говорит о том, что сведения могут быть произвольными или искаженными с определенной целью. Действительно, сведения коменданта крепости О.Ляша выглядят по меньшей мере странными. Гражданским и военным властям города вплоть до самого штурма удавалось сохранить систему обеспечения населения продуктами, пусть и при сильно сокращенных нормах. Это позволяет достаточно точно (во всяком случае, со значительно меньшей, чем 50%, погрешностью) определить общую численность гражданского населения, остававшегося в городе к моменту штурма. Комендант крепости конечно же не мог не знать их количества.

В немецкой историографии одним из первых цифру в 130 тыс. гражданских лиц еще в 1950 году обозначил Юрген Торвальд (правда, без ссылки на источник). Однако сам он отнес ее к концу января 1945 года. Учитывая массовый исход населения из города в феврале–марте через образовавшиеся в ходе боев коридоры по обоим берегам и по льду залива Фришес-Хафф, к моменту штурма численность гражданского населения в городе должна была значительно сократиться. Это подтверждали взятые немецкие «языки», сообщавшие, что «населения в городе осталось немного», а в некоторых районах оно «почти полностью выселено» 7 .

Сразу после окончания боев военные власти 3-го Белорусского фронта приступили к подсчету численности немецкого населения, оставшегося в городе. На 26 апреля 1945 года военными органами в Кёнигсберге было зарегистрировано 23 247 немецких граждан. 1 мая их количество составило 22 838 человек, 6 мая - 26 559. Порядок цифр практически соответствует приведенным выше данным полковника Колесникова.

Очень сложно определить и, видимо, уже не удастся, численность погибших в ходе штурма с немецкой стороны (военнослужащих и гражданского населения). Установить ее хотя бы приблизительно можно было бы по захоронениям. Однако боевые действия в Восточной Пруссии продолжались весь апрель и первую декаду мая 1945 года, и максимум, что смогли сделать за это время штатные похоронные команды дивизий и армий в глубине Земландского полуострова, - это захоронить павших в Кёнигсберге красноармейцев.

В городе после штурма оставались только военные комендатуры, из-за малочисленности не способные провести массовые захоронения. Военный комендант Кёнигсберга генерал-майор М.Смирнов принял решение привлечь к этому немецких военнопленных и местное население. В ежедневных донесениях начальнику тыла фронта он отразил динамику регистрации населения Кёнигсберга и захоронений погибших немцев без учета их социального положения (в донесениях указывалось: «немцев», «трупов солдат и офицеров»).

Всего по состоянию на 4 мая 1945 года было захоронено 33 778 погибших немцев. Учитывая, что горожане во время штурма находились в укрытиях, а участвовавшие в боях подвергались обстрелу, логично предположить, что основную долю погибших составили именно военнослужащие вермахта и бойцы «фольксштурма».

О численности и потерях советских войск

Л етом 1945 года полковник Васильев, анализируя подготовку и штурм Кёнигсберга, без ссылки на источники приводил «примерные», как он писал, данные о численности армий, наступавших на Кёнигсберг: 39-я армия - 34 400 человек личного состава, 43-я армия - 36 590, правый фланг 50-й армии (два стрелковых корпуса и одна стрелковая дивизия) - 28 296, 11-я гвардейская армия (без одной стрелковой дивизии) - 38 014 человек. По его данным, численность группировки советских войск под Кёнигсбергом перед штурмом города составляла 137 250 человек (хотя Васильев не точен в подсчетах, на самом деле - 137 300). Впоследствии эта цифра стала хрестоматийной. Ее приводили И.Баграмян и К.Галицкий, о ней сообщается в официальных изданиях.

Исследование архивных документов позволило оценить реальную численность войск, участвовавших в штурме Кёнигсберга, и она оказалась значительно ниже, чем по данным полковника Васильева, - 106,6 тыс. человек 8 .

Уже в ходе боевых действий было решено изменить организационно-штатную структуру стрелковых дивизий. Дело в том, что в Восточную Пруссию вступали стрелковые дивизии 3-го Белорусского фронта, сформированные по штату 04/550-578, в соответствии с которым они должны были иметь 9543 человека личного состава, 12 122-мм гаубиц, 14 76-мм и 36 45-мм пушек, 21 120-мм и 83 82-мм минометов, другое вооружение. Однако в затяжных боях дивизии понесли тяжелые потери, которые не успевали пополняться за счет маршевых подразделений. В донесениях командующих армиями сообщалось, что численность стрелковых дивизий часто не превышала 3 тыс. человек, а значит, они фактически не могли выполнять поставленные перед ними боевые задачи, которые при планировании операции определялись в расчете на полноценные соединения и по установленным оперативно-тактическим нормативам (ширина полосы наступления, участка прорыва, глубины наступления и т.п.).

В середине февраля 1945 года штаб 3-го Белорусского фронта изменил штатную структуру стрелковых дивизий. Штабы армий получили указание перейти на новые схемы организации, которые позволяли иметь в стрелковых дивизиях по 3–3,5 тыс. личного состава. Гвардейские армии, естественно, имели дивизии более полного состава.

В связи с новой штатной структурой дивизиям корректировались не только нормативы ведения боевых действий, но и характер вооружения. Учитывая предыдущий опыт боев в Восточной Пруссии против противника, обороняющегося в полевых укрытиях и долговременных фортификационных сооружениях, и предвидя бои в крупных населенных пунктах, командование фронта постаралось увеличить относительную огневую мощь дивизии прежде всего за счет артиллерийских орудий большего калибра.

Новый штат стрелковой дивизии «фронтового» образца не только повышал надежность управления ею, но и значительно увеличивал боевые возможности, что не замедлило сказаться на эффективности боевых действий, особенно при штурме Кёнигсберга.

Необходимо отдать должное командованиям фронта и армий, которые в сложных условиях сумели полностью укомплектовать армии по новому штатному расписанию и провести необходимую подготовку солдат, офицеров и генералов к операции.

При анализе численности советских войск, участвовавших в штурме Кёнигсберга, необходимо обратить внимание и на термин, впервые в историографии Восточно-Прусской операции использованный полковником А.Васильевым, который требует отдельного комментария.

Естественно, что не вся 106-тысячная группировка советских войск принимала непосредственное участие в штурме. Укрепленные рубежи и позиции противника преодолевали специально подготовленные подразделения: штурмовые группы и штурмовые отряды, основу которых составляли стрелковые роты из активных бойцов . В каждой армии их насчитывалось 9–10 тыс. По данным ЦАМО и «Журнала боевых действий войск фронта за апрель 1945 года» (см. примечание 8), общая численность активных бойцов составила 24 473.

Таким образом, в непосредственном штурме Кёнигсберга участвовали подразделения , по численности значительно уступавшие оборонявшимся . Конечно, при поддержке сил и средств всех родов войск 3-го Белорусского фронта. Относительно небольшая численность атакующих предопределила и сравнительно небольшие потери Красной армии.

Вообще, вопрос о размерах потерь советских войск в боях за Кёнигсберг до настоящего времени остается открытым. Попытки ответить на него предпринимались, но не вполне удачные. Например, в официальном каталоге «История войн ХХ века в памятниках их участникам» собраны сведения о советских воинах, павших в боях и захороненных в братских могилах на территории сегодняшнего Калининграда, - всего 5597 человек. Однако следует учесть, что в послевоенный период производились укрупнения захоронений и реконструкции мемориалов, в ходе которых в братские могилы в Калининграде были перезахоронены участники Восточно-Прусской операции, погибшие за пределами Кёнигсберга. Поэтому имеющиеся сведения не дают точного ответа на поставленный вопрос.

Была предпринята попытка провести подсчеты потерь советских войск при штурме Кёнигсберга, используя косвенные свидетельства. Так, у С.А. Гольчикова в книге «Поле боя - Пруссия» (Калининград, 2005) появились цифры 9230 погибших и 34 230 раненых, то есть всего 43 460 человек.

Еще более невероятную цифру приводит В. Бешанов, который утверждает, что «собственные (то есть советских войск . - Г .К .) потери в Кёнигсберге известны лишь приблизительно - более 50 тыс. человек убитыми и ранеными».

Тот факт, что советская военная наука все послевоенное время не обнародовала цифры потерь Красной армии в операциях Второй мировой войны, позволил не только зарубежным, но и отечественным историкам говорить о победе «за счет человеческого ресурса». И это мнение стало расхожим. Финская журналистка Анна-Лени Лаурен совсем недавно писала: «Москва сумела выстоять только благодаря нескольким компетентным генералам и практически безграничным людским ресурсам... Советское руководство посылало на фронт миллионы солдат в качестве “пушечного мяса” - без подготовки, без достаточного количества оружия, боеприпасов и приличного обмундирования».

Действительно, в годы войны советские войска не только одерживали победы, но и терпели горькие поражения. Однако воевать - научились. Операция 3-го Белорусского фронта по овладению Кёнигсбергом имеет полное право быть отнесенной к тем операциям, в которых потери удалось свести к минимуму , хотя штурмовать пришлось город, заблаговременно подготовленный к обороне.

Данные о потерях армий, бравших Кёнигсберг, подавались ежедневно, а после окончания операции - суммарно. Как правило, оперативные сведения включали графы о погибших (безвозвратные потери), раненых (санитарные потери) и общий итог. В частности, по донесениям из армий, потери за 6 апреля составили: в 43-й армии - 197 убитых и 720 раненых; в 50-й армии - 258 убитых и 705 раненых; в 11-й гвардейской армии - 307 убитых и 1452 раненых. Итого - за первый день боев за Кёнигсберг армии потеряли 762 человека убитыми и 2877 ранеными.

Но чаще всего данные о потерях представлялись по декадам. Они зафиксированы в итоговом донесении штаба 3-го Белорусского фронта, и именно их можно считать ценой за взятие Кёнигсберга, поскольку его штурм продолжался с 6 по 9 апреля, а в другие дни декады активные боевые действия по понятным причинам практически не велись. С 1 по 10 апреля 1945 года убито было 3506 человек, пропало без вести 215, ранено 13 177.

В слове «Кёнигсберг» навсегда неразрывно слились радость заслуженной, выстраданной победы и трагедия мирного населения города, оказавшегося в осаде. Однако долгое время отсутствие реальных данных об участниках, военных потерях и жертвах мирного населения давало основания принижать достижения советского военного искусства, талант и организаторские способности советских военачальников, мужество и героизм офицеров и солдат Красной армии. С другой стороны, то же отсутствие информации позволяло превозносить действия защитников города, в первую очередь его военного руководства, которое якобы до последнего защищало мирное население.

Не вдаваясь в анализ хода штурма, следует отметить, что действия немецких войск, особенно 6–7 апреля, действительно были организованными и мужественными, можно даже сказать - героическими. И это естественно, поскольку они защищали свой город с действительно судьбоносной историей.

Проведенное нами исследование показало, что в результате штурма Кёнигсберга советские войска взяли в плен 70,5 тыс. человек. После штурма было захоронено 33,8 тыс. павших, значительную часть которых составляли солдаты и офицеры вермахта. Таким образом, численность оборонительной группировки Кёнигсберга достигала 100 тыс. Кроме того, в поверженном городе оставалось 23–28 тыс. мирного населения, а это значит, что перед штурмом в городе находилось в общей сложности около 130 тыс. человек военнослужащих и гражданских лиц. Эти цифры совпадают с утверждением генерала О.Ляша на допросе после скоротечного поражения. Выходит, комендант все-таки знал истинную численность осажденных к 6 апреля 1945 года?

Однако, вернувшись из советского плена, он «забыл» о собственных показаниях и в воспоминаниях о том, как «пал» Кёнигсберг, привел другие данные (90 тыс. населения и 30 тыс. военнослужащих), которые в дальнейшем были взяты на вооружение немецкими военными историками, а также попали на страницы трудов некоторых советских и российских авторов.

Идеологическое влияние, излишняя закрытость источников информации, их недоступность для исследователей привели к формированию у советской общественности, а затем и у российских историков устойчивых представлений об исключительно тяжелом и кровопролитном штурме Кёнигсберга, взятом в конечном итоге благодаря абсолютному преимуществу советских войск в боевой технике и вооружении. Конечно, говорится и о таланте полководцев, но специальных исследований по руководству войсками в период подготовки и осуществления операции не проводилось.

Все это действительно было - и кровопролитный штурм, и техническое и боевое превосходство, и талант полководцев. Но давайте сравним: в октябре 1944 - январе 1945 года в боях за небольшой восточнопрусский городок Пилькаллен (ныне пос. Добровольск Калининградской области) погибло, по неполным данным, около 5 тыс. советских солдат и офицеров (поиск и увековечивание погибших продолжается). А при штурме Кёнигсберга - операции значительно более масштабной - 3721, включая пропавших без вести.

Необходимо отдать должное командованию 3-го Белорусского фронта, организаторским способностям и военным навыкам начальников штабов, генералов и офицеров. Целенаправленная работа советского военного командования по подготовке войск к штурму, планирование и организация взаимодействия всех видов и родов войск позволили избежать больших потерь в рядах штурмующих. В условиях, когда на ограниченном пространстве сошлись друг против друга две крупные группировки войск (каждая не менее 100 тыс. человек), при массированном применении всех средств поражения безвозвратные потери в 3–4 тыс. на самом деле считаются небольшими.

Скоротечность, успешность и относительно низкие потери, понесенные советскими войсками в Кёнигсбергской операции против противника, блокированного в сильно укрепленном оборонительном районе, говорят о том, что она была проведена в соответствии с одним из принципов суворовской науки - побеждать не числом, а умением.

Примечания

1 Новейшие исследования позволяют утверждать, что Восточно-Прусская операция завершилась 8 мая 1945 года (см. об этом: Kretinin G . On the periodisation of the battle for East Prussia in 1944–1945 // Baltic region. 2010. № 2 (4). Kaliningrad: I.Kant State Univ. Press, 2010. P. 91–98).

2 В современной трактовке историческая периодизация Восточно-Прусской операции (в полосе 3-го Белорусского фронта) включает Инстербургско-Кёнигсбергскую (13 января - 10 февраля 1945 года), Кёнигсбергскую (6–9 апреля) и Земландскую (13–25 апреля) операции. Следует учитывать, что в перечень фронтовых операций 3-го Белорусского фронта сразу после окончания войны включались разгром Хайльсбергской группировки противника и овладение косой Фрише-Нерунг.

3 См., например: Гаузе Ф . Кёнигсберг в Пруссии: История одного европейского города / Пер. В.Хердт, Н.Кондрад. Реклингхаузен: Биттер, 1994. С. 255–257; Ляш О . Так пал Кёнигсберг: Воспоминания коменданта крепости Кёнигсберг / Пер. с нем. М.: Акво-Инк, 1991); Глински Г ., Вёрстер П . Кёнигсберг: Conigsberg–Konigsberg–Калининград: Прошлое и современность: Сб. ст. Берлин; Бонн: Весткройц-Ферлаг, 1996; и др.

4 См., например: Россия и СССР в войнах ХХ века: Потери Вооруженных сил: Стат. исслед. / Под общ. ред. Г.Ф. Кривошеева. М.: ОЛМА-Пресс, 2001. С. 304.

5 Кведнау - ныне Северная гора, район Калининграда.

6 Римской цифрой обозначался номер партийного комитета, а арабской - порядковый номер батальона.

7 ЦАМО. Ф. 405. Оп. 9769. Д. 461. Л. 104, 120; и др.

8 Сведения об укомплектовании стрелковых рот соединений Земландской группы войск по состоянию на 1 апреля 1945 года // ЦАМО. Ф. 241. Оп. 2593. Д. 709 (Директивы войскам Земландской группы войск на разгром Кёнигсбергского гарнизона противника, блокирование и овладение городом Кёнигсбергом). Л. 35. См. также: Журнал боевых действий войск фронта за апрель 1945 года // Там же. Д. 686. Л. 225.

Ровно 70 лет назад, 9 апреля 1945 года советские войска в ходе Восточно-прусской операции штурмом овладели Кёнигсбергом.

Этому событию, друзья, я и посвящаю данной фотоподборку.

1. Командир 303-й советской авиационной дивизии генерал-майор авиации Георгий Нефедович Захаров (1908—1996) ставит боевую задачу летчикам, штурмующим Кенигсберг с воздуха. 1945 г.

2. Вид на один из фортов Кенигсберга. 1945 г.

3. Линия окопов у Кенигсберга. 1945 г.

4. Советское пехотное подразделение проходит через разрушенный населенный пункт на подступах к Кенигсбергу. 30 января 1945 г. Восточная Пруссия.

5. Советские гвардейские минометы на огневой позиции. Юго-западнее Кенигсберга. 1945 г.

6. Тяжелое орудие командира батареи капитана Смирнова на огневой позиции ведет огонь по немецким укреплениям в Кенигсберге. Апрель 1945 г.

7. Бойцы батареи капитана В.Лескова подвозят артиллерийские снаряды на подступах к г. Кенигсбергу. 1945 г.

8. Советский солдат гвардеец-артиллерист с орудийным снарядом, на котором написано: "По Кенигсбергу". 1945 г.

9. Советское пехотное подразделение ведет бой на одной из улиц Кенигсберга. 1945 г.

10. Советские бойцы во время боя за Кенигсберг, направляются к боевой позиции под прикрытием дымовой завесы. 1945 г.

11. Самоходные орудия с десантом автоматчиков атакуют позиции противника в районе Кенигсберга. Апрель 1945 г.

12. Гвардеец В.Сурнин, первый ворвавшийся в одно из зданий г. Кенигсберга при наступлении на город, укрепляет флаг со своим именем на крыше дома. 1945 г.

13. Трупы немецких солдат на обочине Приморского шоссе юго-западнее г. Кенигсберга, оставшиеся после боя. Движение повозок с советскими бойцами 3-го Белорусского фронта. Март 1945 г.

15. Группа Героев Советского Союза 5-й Армии, удостоенные этого звания за бои в Восточной Пруссии. Слева направо: гв.мл лейтенант Нездолий К., гв. капитан Философов А., генерал-майор Городовиков Б.Б., гв.капитан.Котин Ф., старшина Воиншин Ф. 1944 г. Восточная Пруссия.

16. Советские саперы разминируют улицы г.Кенигсберга. 1945 г.

17. В.Е.Яшков, фотограмметрист 136-й Армейской пушечной артиллерийской бригады (1-й слева) с сослуживцами на немецком железнодорожном артиллерийском полигоне. 1945 г. Германия.

18. Бойцы Московской Пролетарской дивизии ведут огонь по противнику на косе Фриш Нерунг. 1945 г. Восточная Пруссия.

19. Советские саперы разминируют одну из улиц г.Тильзита с помощью служебных собак. 1945 г.

20. Пограничный столб с надписью "Германия" (на русском языке) на улице разрушенного в ходе боев немецкого города. 1945 г. Восточная Пруссия.

21. Советские солдаты в бою за железнодорожную линию Кенисберг - Фишхаузен. 1945 г. Восточная Пруссия.

22. Минометный расчет 11-ой гвардейской армии на огневой позиции на подступах к г.Пилау. 1945 г. Восточная Пруссия.

23. Советские тяжелые орудия движутся по дороге, мимо одного из населенных пунктов Восточной Пруссии. 1945 г.

24. Бойцы 5-й армии 3-го Белорусского фронта (слева направо): И.Осипов, П.Корниенко, А.Селезнев первые вошедшие в г. Гранц. Апрель 1945 г.

26. Немецкий транспорт, потопленный советскими войсками, в порту г. Эльбинга. 1945 г.

28. Жители Эльбинга возвращаются в город после окончания боевых действий. Февраль 1945 г.

29. Артиллерийский расчет 11-й гвардейской армии ведет бой на косе Фриш Нерунг. 1945 г.Восточная Пруссия

30. Советские бойцы-гвардейцы на заливе Фриш Нерунг после разгрома противника. Апрель 1945 г. Восточная Пруссия.

31. Командующий 11-й гвардейской армией генерал-майор К.Н. Галицкий и начальник штаба генерал-лейтенант И.И. Семенов у карты. Апрель 1945 г. Восточная Пруссия.

32. Бойцы 70-й армии осматривают снаряды, предназначенные для ведения огня из Су-76. 1945 г. Восточная Пруссия.

33. Вид города Велау. Мост через реку Алле, взорванный немецкими войсками при отступлении. 1945 г.

35. Советские грузовики на одной из улиц города Ельса, занятого войсками 1-го Украинского фронта. Март 1945 г.

37. Вид одной из улиц города Хохенштейна, занятого войсками 2-го Белорусского фронта. 02 февраля 1945 г.

38. Автоматчики 3-го Белорусского фронта проходят по разрушенной улице г.Инстербурга. 06 февраля 1945 г.

39. Кавалерия и пехота 2-го Белорусского фронта на площади города Алленштейна. 02 февраля 1945 г.

40. Советские бойцы проходят строем мимо памятника, поставленного на месте захоронения сердца М.И.Кутузова на площади в г. Бунцлау. 17 марта 1945 г.

41. Советские солдаты-автоматчики во время уличного боя в г.Глогау. Апрель 1945 г.

42. Одна из улиц города Вилленберг, занятого войсками 2-го Белорусского фронта. 02 февраля 1945 г.

43. Артиллерия 1-го Украинского фронта на одной из улиц г.Нейсе. Апрель 1945 г.

44. Воины 3-го Белорусского фронта конвоируют немецких военнопленных. 1945 г. Кенигсберг

45. Командующий 11-й гвардейской армией генерал-полковник Кузьма Никитович Галицкий (1897—1973) и начальник штаба генерал-лейтенант Иван Иосифович Семенов возле разрушенного Королевского замка в Кенигсберге. Апрель 1945 г.

46. Подготовка операции по бомбардировке Кенигсберга в 135-м гвардейском бомбардировочном авиаполку. 1945 г.

47. Советские солдаты идут по набережной разрушенного в боях Кенигсберга. 09.04.1945 г.

48. Бойцы 3-го Белорусского фронта бегут в атаку на одной из улиц Кенигсберга. Апрель 1945 г.

49. Советские солдаты проходят через немецкую деревню на подступах к Кенигсбергу. 1945 г.

50. Подбитые советскими войсками при штурме немецкие истребитель танков Jagdpanzer IV/70 (слева) и полугусеничный тягач Sd.Kfz.7 на улице Кенигсберга. Апрель 1945 г.

51. Советские солдаты у немецких 150-мм пехотных гаубиц sIG 33 на улице Штайле Штрассе (Steile Strasse, ныне улица Грига) во взятом Кенигсберге. 13.04.1945 г.

52. Командующий 3-м Белорусским фронтом Маршал Советского Союза А.М. Василевский (слева) и его заместитель генерал армии И.Х. Баграмян уточняют план штурма Кенигсберга. 1945 г.

53. Колонна советских САУ ИСУ-152 идет к новым боевым рубежам для нанесения ударов по крепостным фортам Кенигсберга. Апрель 1945 г.

54. Советское подразделение в уличном бою в Кенигсберге. Апрель 1945 г.

55. Советские солдаты проходят через немецкий населенный пункт на подступах к Кенигсбергу. 25.01.1945 г.

56. Брошенные немецкие орудия у руин здания в Кенигсберге после взятия города штурмом. Апрель 1945 г.

57. Брошенное на окраине Кенигсберга немецкое 88-мм зенитное орудие FlaK 36/37. Апрель 1945 г.

58. Советская САУ ИСУ-152 «Зверобой» на улице взятого Кенигсберга. Справа в колонне — советская САУ СУ-76. Апрель 1945 г.

59. Советская пехота при поддержке САУ СУ-76 атакует немецкие позиции в районе Кенигсберга. 1945 г.

60. Немецкие пленные у Закхаймских ворот Кенигсберга. Апрель 1945 г.

61. Советские солдаты спят, отдыхая после боев, прямо на улице взятого штурмом Кенигсберга. Апрель 1945 г.

62. Немецкие беженцы с младенцем в Кенигсберге. Март-апрель 1945 г.

63. Разбитые автомобили на улице взятого штурмом Кенигсберга. На заднем плане советские солдаты. Апрель 1945 г.

64. Советские бойцы ведут уличный бой на окраине Кенигсберга. 3-й Белорусский фронт. Апрель 1945 г.

65. Уничтоженная прямым попаданием крупнокалиберного снаряда немецкая 150-мм тяжелая САУ (самоходная гаубица) «Хуммель» . Апрель 1945 г.

66. Советская САУ ИСУ-122С ведет бой в Кенигсберге. 3-й Белорусский фронт, апрель 1945 года.

67. Подбитое в Кенигсберге немецкое штурмовое орудие StuG III. На переднем плане убитый немецкий солдат. Апрель 1945 г.

68. Кенигсберг, позиции войск немецкой противовоздушной обороны после бомбежки. Справа видна звукоулавливающая установка. Апрель 1945 г.

69. Кенигсберг, уничтоженная немецкая артиллерийская батарея. Апрель 1945 г.

70. Кенигсберг, немецкий ДЗОТ в районе Хорст Вессель парк. Апрель 1945 г.

Штурм Кёнигсберга

Мир вступал в 1945-й год. Исход второй мировой войны был пред­определен. Но фашистская Германия сопротивлялась. Сопротивлялась с отчаянием обреченного. Уже освобождена Варшава, советские войс­ка неудержимо двигались на запад. Впереди лежал Берлин. Штурм его стал реальностью. И совсем не случайно у отдельных наших военачальников зрел план - собрать силы в один кулак и обрушиться всей мощью на столицу гитлеровской Германии.

Но дальновидные стратеги и в первую очередь маршал Советского Союза Г. К. Жуков не забывали о правом и левом флангах Берлинского направления, где находилось значительное количество вражеских войск. Действия их могли быть самыми неожиданными. Уже после войны такие опасения подтвердились. У немецкого командования дей­ствительно имелось намерение - в случае образования "берлинского выступа" двусторонним одновременным фланговым ударом разрубить его основание. Так, на территории Восточной Пруссии, Земландском полуострове и прилегающих территориях находилась группа армий, насчитывающая в общей сложности около сорока дивизий. Оставлять их у себя в тылу было крайне опасно.

Вот почему Ставка Верховного Главнокомандования приняла реше­ние силами 2-го и 3-го Белорусских фронтов, которыми командовали талантливые полководцы Маршал Советского Союза К. К. Рокоссовс­кий и генерал армии И. Д. Черняховский. При помощи войск 1-го При­балтийского фронта, возглавляемого генералом армии И.Х.Баграмя­ном, отсечь эти войска от основных немецких сил, расчленить их, прижать к морю и уничтожить.

Нанесение главного удара на Кенигсберг, превращенный в военную крепость, возлагалось на 3-й Белорусский фронт. А 2-й Белорусский фронт должен был действовать западнее Кенигсберга и разгромить находящиеся там немецкие войска. Оба фронта располагали большими силами. Полтора миллиона бойцов, двадцать тысяч орудий и миноме­тов, три тысячи танков и самоходных артиллерийских установок были готовы нанести удар. Две воздушные армии 1-я и 3-я поддержи­вали наземные силы. Они имели три тысячи самолетов. Таким обра­зом, на восточно-прусском направлении и в северной Польше наши войска превосходили противника в живой силе в 2,8 раза, в артилле­рии - в 3,4, в танках - в 4,7 и в самолетах - в 5,8 раза.

Тем не менее предстояло решить задачу очень трудную. Перед со­ветскими войсками лежала Германия, территория которой была пре­вращена в сплошную оборонительную зону. Бесчисленные доты, дзоты, траншеи, противотанковые рвы и надолбы, прочие инженерные соору­жения, выполненные с немецкой тщательностью, казалось, были спо­собны остановить любую армию. Любую, но только не советскую, за­каленную в горниле почти четырехлетней битвы с фашистским агрес­сором.

Дойдя до границы Германии, войска 3-го Белорусского фронта задержали свое наступление. Началась всесторонняя и детальная подго­товка к проведению Восточно-Прусской операции. Армии готовились к прорыву. Круглосуточно велось наземная и авиационная разведка, ар­тиллеристы определяли объекты, по которым предстояло нанести удар. Максимальный эффект при минимальном количестве жертв - это правило стало основным для каждого офицера и генерала. К сожалению, усвоено оно было не сразу и очень высокой ценой оплачено.

Разглядывая в бинокли лежащую перед ними немецкую землю, наши воины испытывали острое чувство. Именно отсюда на рассвете 22 июня 1941 года ринулись на нашу страну фашистские полчища, здесь был один из плацдармов агрессии. И вот он пришел - этот час воз­мездия за многие тысячи разрушенных городов и сел, за гибель миллио­нов и миллионов советских людей.

Наступило утро 13 января 1945 года. Холодное, пасмурное. Когда рассвело - на большом протяжении фронта ударили тысячи орудий. А вскоре в атаку пошли танки, пехота. Начался штурм восточно-прус­ской твердыни.

Но главным препятствием оказалось не вражеское сопротивление. С Балтийского моря ветер пригнал густой туман. Он скрыл от на­блюдения огневые точки противника, танки теряли ориентиры, авиация и артиллерия не могли оказать эффективную помощь наступаю­щей пехоте. Но остановить, задержать действия войск 3-го Белорус­ского фронта было уже невозможно. Ибо на всем фронте от Балтики до Будапешта в этот день развернулось гигантское стратегическое наступление. И Восточно-Прусская операция была его составной частью.

Только тремя линиями траншей овладели в первый день наши войс­ка, только на полтора километра, да и то не везде, удалось продви­нуться наступающим. Немцы бросали в бой все новые и новые резервы, в том числе танки. С ними в бой вступили наши танковые части, ос­нащенные новыми образцами тяжелых бронированных машин. За пять дней ожесточенных боев наши войска прошли двадцать километров, но выйти на оперативный простор им так и не удавалось. За сороко­вой линией траншей сразу же начиналась сорок первая и так далее. Линии обороны тянулись до самого Кенигсберга. Через сутки после начала наступления войск 3-го Белорусского фронта развернул боевые действия и 2-й Белорусский фронт, тоже встретивший упорное сопротивление противника. Но все усилия немецких войск сдержать напор советской армии оказались тщетными. Штурмом был взят Гумбиннен, 22 января пал Инстербург. Наши войс­ка вступали на улицы других немецких городов. А вскоре дивизии 2-го Белорусского фронта вышли на берег залива Фришес-Хафф. Нет, не легко давались нам военные успехи. Численность пехотных дивизий сократилась до двух-трех тысяч человек, что было меньше состава довоенного полка. Большие потери несли танкисты, прокла­дывавшие путь пехоте. Тяжело переживала вся страна гибель 18 фев­раля на поле боя командующего войсками 3-го Белорусского фронта дважды Героя Советского Союза генерала армии И. Д. Черняховского. Народ лишился одного из самых талантливых и молодых своих полко­водцев. Новым командующим 3-м Белорусским фронтом был назначен Маршал Советского Союза А. М. Василевский. Ему и предстояло, ко­мандуя объединенными войсками двух Белорусских фронтов и присо­единившегося 1-го Прибалтийского фронта, завершить операции в Восточной Пруссии.

Враг защищался со все возрастающим упорством. Ему удалось на некоторое время задержать наши части в зоне Хайльсбергского укреп­ленного района, где оборону держала мощная группировка противника из нескольких дивизий, использовавшая девятьсот железобетонных домов. 19 февраля, пополнив оперативную группу «Земланд» войсками курляндской, группировки, противник нанес одновременно два встречных удара - один из Кенигсберга, второй с Земландского полуострова. После трехдневных ожесточенных боев гитлеровцам удалось несколько потеснить наши войска и создать коридор, соединяющий кенигсбергскую группировку с земландской. Вот тогда и возникла необходимость единого командования. Ставка приняла впоследствии полностью оправдавшее себя решение все советские войска, действовавшие на территории Восточной Пруссии, передать 3-му Белорусскому фронту.

И вот наступил день, когда наши части вышли к внешним оборони­тельным рубежам Кенигсберга, находившимся в пятнадцати километрах от городских окраин. Но штурмовать город с ходу было нельзя, требовалась всесторонняя, тщательная, глубоко продуманная подготовка. Окружив превращенную в казалось бы неприступную крепость, столицу Восточной Пруссии, наши войска остановились. Пред­стояло пополнить боевой состав частей и соединений, накопить необходимое количество боеприпасов, а главное - осуществить тщательную разведку.

Потери советских войск были ощутимы, мы имели дело с сильным и опытным противником. О его мощи свидетельствует уже то, что в ожесточенных боях по разгрому хайльсбергской группировки за две недели было уничтожено 93 тысячи и взято в плен более 46 тысяч солдат и офицеров врага. Захвачено и уничтожено 605 танков, 1441 ору­дие, сбито 128 самолетов. Но впереди ожидало еще более суровое испытание.

Последняя подготовка к штурму

Они стояли друг против друга, прекрасно осознавая, что реши­тельная схватка близка и неизбежна. К началу апреля в районе Ке­нигсберга и Земландского полуострова продолжала обороняться оперативная немецкая группа «Земланд», состоявшая из одинна­дцати дивизий, одной бригады и нескольких пехотных полков а также батальонов фольксштурма.

Непосредственно в кенигсбергский гарнизон входили пять пе­хотных дивизий, крепостные и охранные части, насчитывавшие свыше 130 тысяч солдат, до четырех тысяч орудий, более ста тан­ков и штурмовых орудий. Воздушную поддержку осуществляли 170 самолетов.

Но главную свою надежду гитлеровцы возлагали не на количе­ство солдат и пушек, а на те фортификационные сооружения, ко­торые создавались столетиями, неоднократно перестраивались и модернизировались. Оборона города состояла из трех линий, коль­цом опоясывавших Кенигсберг. Первая полоса опиралась на 15 крепостных фортов в 7-8 километрах от городской черты. Вторая оборонительная линия шла по окраине города. Третья, состоявшая из крепостных фортов, равелинов, железобетонных сооружений новой постройки и каменных зданий, оборудованных бойницами, занимала большую часть города и его центр. Улицы перегоражива­ли противотанковые рвы и надолбы, баррикады, траншеи. Почти все форты имели форму пятиугольника, окруженного рвом с во­дой, глубина рвов достигала семи метров. Железобетонные и зем­ляные покрытия капониров выдерживали удары трехсотмиллимет­ровых орудийных снарядов и тяжелых авиабомб. Крепостная ар­тиллерия была скрыта в казематах фортов и во время боя выдвига­лась на поверхность. Форты имели свои электростанции, установ­ленные в подземных этажах, большие запасы боеприпасов и про­довольствия, что позволяло им длительное время вести бой в усло­виях полного окружения. Гарнизоны фортов насчитывали от трех­сот до пятисот солдат и офицеров. Если учесть десятки тысяч про­тивотанковых и противопехотных мин, установленных на пути на­ступающих, то можно представить, сколь трудную задачу предстоя­ло решить войскам, штурмующим Кенигсберг.

Главная задача, стоявшая перед командованием 3-го Белорус­ского фронта, - взять город, до предела сократив число жертв. Как известно, наступающие всегда несут больше потерь. Смерть страш­на всегда. Но особенно горька она в самом конце войны, когда в солдатские сердца проникало ощущение близкой победы. Вот почему маршал Василевский исключительное внимание уделял разведке. Он понимал, что нельзя штурмовать незнакомый город с завязанными глазами, что не все солдаты и офицеры его армий обладали опытом уличных боев, когда окна чуть ли не каждого здания становятся огнедышащими амбразурами. Авиация непрерывно бомбила укрепления противника. Но над Кенигсбергом летали и самолеты, не бросавшие бомб. У них была иная задача, эти самолеты производили аэрофотосъемку города. Так создавалась подроб­ная карта, во всех деталях отражавшая очертания Кенигсберга, ко­торый под ударами авиации союзников во многом изменил свой облик. Особенно пострадал центр города осенью 1944 года от ков­ровых бомбежек англо-американской авиации. Так командиры ди­визий, полков и даже батальонов получили карты тех городских участков, где им предстояло вести бои.

Но это было не все. В штабе фронта на основе аэрофотосъемок умельцами был создан макет всего Кенигсберга с его улицами, за­коулками, крепостями, дотами, отдельными домами. День и ночь у этого игрушечного города совсем не детские игры вели командиры частей и соединений. Шел поиск оптимальных вариантов штурма. Атаковать вслепую означало обречь на гибель тысячи и тысячи сол­датских жизней. Максимальным сокращением потерь измеряется талант военачальника.

Для проведения операции штурма Кенигсберга были привлече­ны 43-я армия под командованием генерала А. П. Белобородова и 50-я армия под командованием генерала Ф. П. Озерова, которые наносили удар с севера. С юга на штурм города пошла 11-я гвар­дейская армия генерала К. Н. Галицкого. На 39-ю армию была воз­ложена задача не дать возможность придти на помощь гарнизону Кенигсберга немецким войскам, находящимся в районе городов Пиллау (Балтийск) и Фишхаузен (Приморск). Для воздействия на противника с воздуха выделялись три воздушные армии, в составе которых было около 2500 самолетов. Общее руководство действия­ми авиации осуществлял командующий Военно-Воздушными Си­лами СССР Главный маршал авиации А. А. Новиков.

И все же решающая роль при штурме города отводилась артил­лерии всех калибров, включая орудия сверхбольшой мощности, до этого не находившие из-за своей малоподвижности применения в театре военных действий. Артиллерия должна была деморализовать противника, подавить его сопротивление, разрушить его долговре­менные оборонительные сооружения. К началу штурма фронт имел пять тысяч орудий.

В течение месяца на позиции прибывала артиллерия резерва Верховного Главнокомандования. По специально проложенным путям были доставлены восемь батарей 1-й гвардейской морской железнодорожной артиллерийской бригады. Для тяжелых орудий строились специальные бетонированные площадки. На направлениях главных ударов и участков прорыва создавалась чрезвычайная плотность артиллерийских стволов. Так, в зоне предстоящего наступления частей 43-й армии было сосредоточено на километре фронта 258 орудий и минометов. Большая роль отводилась гвар­дейским минометам - знаменитым «катюшам».

День и ночь шла тщательная подготовка к штурму города и кре­пости Кенигсберг. Формировались штурмовые группы силой от роты до батальона пехоты. Группе придавались саперный взвод, два-три орудия, два-три танка, огнеметы и минометы. Наши солда­ты с успехом использовали фаустпатроны, захваченные у врага в большом количестве. Артиллеристы должны были двигаться вместе с пехотинцами, расчищая им дорогу для наступления. Впоследст­вии штурм подтвердил всю эффективность таких небольших, но мобильных группировок.

А еще шла напряженная учеба. Учились все: бывалые солдаты, командиры взводов и рот, закаленные во многих сражениях гене­ралы. На одном из совещаний командующий фронтом маршал Ва­силевский сказал: «Накопленного опыта, как бы велик он ни был, сегодня недостаточно. Любой промах, любая ошибка командира - это неоправданная гибель солдат».

Час начала штурма приближался. Первоначально наступление было намечено на 5 апреля. Но густая облачность, дождливая погода и наплывающий со стороны моря туман заставили перенести штурм на сутки. 31 марта состоялось совещание военных советов всех армий, блокировавших Кенигсберг, где была оглашена директива командующего фронтом на штурм крепости. В ней определи­лись конкретные, четкие задачи, стоящие перед командующими армий, родов войск и другими военачальниками.

Первой в бой за четыре дня до штурма вступила артиллерия. 2 апреля загудели стволы тяжелых орудий. Стены крепостных фортов и дотов содрогнулись от взрывов крупнокалиберных снарядов. Били не вслепую, каждая батарея, каждое орудие имели свою, уже пристрелянную цель.

Большое внимание уделялось взаимодействию всех родов войск, своевременному обеспечению их боеприпасами, связью. Во всех подразделениях политработники проводили беседы с бойцами, рассказывали о городе, который им предстояло штурмовать, о зна­чении взятия этой цитадели. Именно в частях родился текст клят­вы гвардейцев, под которым десятки тысяч идущих на штурм сол­дат и офицеров поставили свои подписи. Они поклялись не щадить жизни в этой одной из последних схваток с фашизмом.

Начиная со 2 апреля трижды в сутки через громкоговорители с передовых позиций и по радио велись на немецком языке переда­чи, обращенные к войскам осажденного гарнизона. В них давались сводки о военных действиях на фронтах, сообщалось о решениях Ялтинской конференции глав государств союзников, зачитывалось письмо пятидесяти немецких генералов, выступающих против фа­шистского режима, призывающих прекратить бессмысленное со­противление. На город сбрасывались тысячи листовок, артиллеристы посылали начиненные листовками агитационные снаря­ды.

Крайне важную и опасную работу вел отряд немецких антифа­шистов, который возглавлял уполномоченный Национального ко­митета «Свободная Германия» оберлейтенант Герман Ренч. Его помощнику лейтенанту Петеру с товарищами удалось проникнуть в Кенигсберг и вывести оттуда почти полностью одну из рот 561-й гренадерской дивизии.

До самого начала штурма никто не знал ни минуты отдыха. Ус­тавшие до изнеможения саперы строили лестницы, штурмовые мостки и другие приспособления. Солдаты, включенные в состав танковых десантов, учились вспрыгивать на движущиеся машины и спешиваться на малом ходу, изучали с танковыми экипажами сиг­налы для взаимодействия в бою. Минеры знакомились с новыми образцами немецких мин, наполненных жидкой взрывчаткой. Все учились искусству штурма.

В окопах, в местах сосредоточения войск, готовящихся к штур­му, из рук в руки передавались листы с текстом клятвы гвардейцев. Тысячи, десятки тысяч подписей воинов были поставлены под клятвой верности Отчизне, своему народу. Солдаты дали слово не жалеть сил, а если нужно, то и жизни в этой одной из последних схваток с фашизмом. Они знали, что их ждет тяжелое испытание. К вечеру 5 апреля подготовка к штурму была полностью завер­шена. Наутро предстоял решительный бой.

Рассвет наступал медленно. Ночь словно не хотела уступать ему свое место. Этому способствовали плотные облака, нависшие над городом, да не прекращающийся туман. Минуты тянулись томи­тельно долго.

Всю ночь со стороны города доносились негромкие разрывы. Это делали свою работу 213-я и 314-я дивизии легких ночных бом­бардировщиков генерал-майора В. С. Молокова и полковника П. М. Петрова. Что из себя представляла маленькая машина По-2? Собственно говоря, это не боевой, а учебно-тренировочный само­лет. Сделанный из дерева и ткани, он был совершенно беззащитен от истребителей, да и брал-то на борт всего 200 килограммов бомб. Но когда в ночном небе бесшумно, с выключенными моторами, словно летучие мыши, возникали эти машины, то силу их боевого и психологического воздействия на противника трудно было пере­оценить.

И вот в девять часов утра 6 апреля 1945 года с южной стороны города тишину разорвал все усиливающийся грохот. Это заговори­ла вся артиллерия 11-й гвардейской армии генерала Галицкого. Небо перечеркнули трассы реактивных снарядов гвардейских ми­нометов. На хорошо разведанные и пристрелянные крепостные со­оружения обрушилась тяжелая артиллерия. В десять часов утра от­крыли огонь орудия и минометы наступающих с севера 43, 50 и 39-й армий. Пять тысяч орудий буквально взламывали оборону против­ника. Плохая погода и густой дым от разрывов снарядов, затянув­ший город, ограничивали действия авиации. Мешала эта дымовая завеса и артиллеристам.

Тем не менее ровно в двенадцать часов дня штурмовые группы, поддержанные танками и самоходными орудиями, ринулись в ата­ку на вражеские позиции.

Гвардейская 31-я стрелковая дивизия, входившая в состав 11-й армии, напоминала скрученную пружину. За час до ее атаки весь артиллерийский огонь был перенесен на ближние позиции. Велось подавление огневых точек в траншеях. И когда батальоны пошли на штурм, то уже через тридцать минут командиру дивизии посту­пило донесение о взятии первой линии траншей. Артиллеристы перенесли огонь в глубину обороны противника.

каждое крупное здание. Противотанковыми гранатами штурмовые группы выбивали двери домов, дра­лись за лестничные площадки, отдельные комнаты, сходились с вражескими солдатами врукопашную. Трудно было выделить тех, кто совершал подвиги, кто нет. С первых минут штурма героизм стал массовым. Старший сержант Телебаев первым поднялся в ата­ку и первым ворвался во вражескую траншею. Шесть гитлеровцев он сразил автоматом, а троих взял в плен. Сержант сам был ранен, но отказался уходить с поля боя, продолжал сражаться. К тринад­цати часам полки дивизии подошли ко второй линии обороны, но встретили упорное сопротивление врага, подтянувшего резервы. Атака захлебывалась. И тогда в бой вынуждены были вступить пол­ки второго эшелона. Штурмовые группы тащили на руках орудия. Они буквально вгрызались в оборону противника. Только спустя три часа наши солдаты ворвались во вторую линию вражеской обо­роны.

Слева от 31-й дивизии столь же решительно действовала 84-я гвардейская дивизия. Пойдя в атаку после артиллерийской подго­товки, она с ходу овладела первой линией обороны противника. Были взяты в плен десятки солдат, захвачено большое количество вооружения. Относительно слабое сопротивление противника в первые часы штурма объяснялось тем, что значительная часть жи­вой силы врага была уничтожена и деморализована шквальным ог­нем артиллерии. Большинство из уцелевших солдат отошли на про­межуточный рубеж в районе пригородного поселка Шпандинен.

На пути наступавших встал форт N 8, носящий имя короля Фридриха Первого. Это было мощное оборонительное сооружение. Построенный полвека назад, форт неоднократно модернизировал­ся и укреплялся. Толстые стены надежно защищали гарнизон от навесного огня, прилегающая к форту территория простреливалась крепостными орудиями и пулеметами. По всему периметру форт опоясывал ров, заполненный водой, шириной в десять и глубиной в семь метров. Водную поверхность рва с его отвесными каменны­ми берегами кинжальным огнем простреливали укрытые в амбра­зурах пулеметы. Командир 84-й дивизии генерал И. К. Щербина поставил перед 243-м полком задачу овладеть зданиями мукомоль­ной фабрики, полностью блокировать форт N 8 и уничтожить его гарнизон.

Если с фабрикой задача была решена успешно, то штурм форта потребовал больших усилий. Его вновь и вновь бомбардировала авиация, обстреливали тяжелые орудия. Но едва наши батальоны приближались к крепости, их встречал сильный артиллерийский и пулеметный огонь. Орудия сопровождения, стрелявшие прямой наводкой, заметного ущерба нанести врагу не могли. И только к восемнадцати часам солдаты достигли оборонительного рва. Бойцы видели, как в черной воде отражаются вспышки рвущихся снаря­дов, осветительных ракет. Подавить вражеский пулеметный огонь из капониров оказалось невозможным. И все же к полуночи форт был не только полностью блокирован, но и саперам удалось, пре­одолев ров, заложить у стен форта ящики со взрывчаткой.

Так проходил первый день штурма Кенигсберга с южной сторо­ны - той части города, где сегодня находится Балтийский район Калининграда.

Основной удар наносился по северной части Кенигсберга. Так же, как и на других участках, за четыре дня до штурма здесь велась интенсивная артиллерийская подготовка. Отсюда с полевых аэро­дромов наносились мощные бомбовые удары по укрепленным объ­ектам противника. Северная группировка объединяла войска 50, 43 и 39-й армий.

Сегодня с шоссе, идущего на Светлогорск, виден стоящий на пригорке у развилки дорог двухэтажный дом. Здесь и располагался командный пункт, откуда Маршал Советского Союза А. М. Васи­левский, его заместитель генерал армии И. X. Баграмян и другие военачальники руководили штурмом Кенигсберга. 6 апреля перед самым рассветом сюда прибыли Василевский и Баграмян. Непре­рывно звонили телефоны, командиры корпусов и дивизий докла­дывали о готовности войск к штурму.

В девять часов утра с противоположной стороны Кенигсберга донесся гул орудий. Это заговорила артиллерия 11-й армии, южные вступили в бон. А вскоре более тысячи орудий северной группи­ровки обрушили на город всю мощь своего огня. В полдень пошла в бой пехота. Сразу же обозначился успех. Стрелки овладели пер­вой, а затем и второй линией траншей. Уже через час командир 54-го корпуса генерал А. С. Ксенофонтов доложил, что штурмовой отряд капитана Токмакова достиг и окружил форт N 5 «Шарлоттенбург», считавшийся одним из самых мощных опорных пунктов врага. Се­годня там сооружен мемориальный комплекс, и, вероятно, мало кто из калининградцев и гостей города не посетил это место.

Окружить сильно укрепленный форт - это еще далеко не все. Взять его - гораздо сложнее. Тогда было принято единственно правильное решение. Штурмовые группы оставили форт у себя в тылу, а сами продолжили наступление на городское предместье Шарлоттенбург (Лермонтовский поселок Центрального района). Форт блокировали подразделения 806-го полка второй линии. Сюда же было подтянуто подразделение саперов, подошли само­ходные артиллерийские установки.

Вскоре после начала штурма чуть было не произошла трагедия. Главный командный пункт был накрыт залпом вражеского артил­лерийского дивизиона. Генерал армии И. X. Баграмян получил лег­кие ранения, а генерал А. П. Белобородов - контузию. Через не­сколько минут с передовой возвратился маршал А. М. Василевс­кий. Вместо соболезнования он отчитал генералов: на дворе откры­то стояли джипы. Они-то и демаскировали командный пункт. Двое из находившихся на КП офицеров погибли.

К исходу дня 235-я дивизия генерала Луцкевича полностью очистила Шарлоттенбург. В центре успешно наступали дивизии 13-го гвардейского корпуса генерала Лопатина. Труднее всего было на правом фланге. Части 39-й армии, нацеленные на коридор Кениг­сберг - Фишхаузен (Приморск), продвигались очень медленно.

Пятая танковая и другие дивизии земландской группировки противника не раз бросались в контратаку, пытаясь не допустить полного окружения Кенигсберга. С боем, неся значительные потери, приходилось брать буквально каждый метр.

Плохая погода мешала в первый день штурма действиям авиации. Бомбардировщики практически бездействовали. Атакующие части поддерживали штурмовики ИЛ-2, выполняющие задачу не­посредственного сопровождения пехоты. Удары авиации обеспечивали авианаводчики. Они находились в боевых порядках наступаю­щих частей, имея в своем распоряжении подвижные радиостанции. Основными целями штурмовиков являлись огневые точки, артил­лерийские позиции, танки и пехота противника. Только во второй половине первого дня штурма облачность несколько разрядилась, что позволило поднять в воздух больше самолетов. Вражеская авиация серьезного сопротивления не оказывала. Произошло всего несколько воздушных боев, да и то это были случайные встречи. гитлеровские летчики просто не могли от них уклониться.

По мере приближения ночи бои в городе ослабевали. К сожале­нию, задачи, поставленные перед войсками, были выполнены не полностью. Продвижение атакующих частей составило от двух до четырех километров. Но было сделано главное: вражеская оборона взломана, противник понес большой материальный урон, наруши­лась связь между его частями и командными пунктами. Что очень важно - противник, ощутив всю мощь наступающих, понял, что отстоять город невозможно, что окруженный гарнизон обречен на поражение. Солдаты и офицеры, в том числе и старшие, начали добровольно сдаваться нашим войскам.

Бон не стихали всю ночь. Правда, они носили спорадический характер, не были столь массовыми, как в дневное время. Против­ник использовал ночные часы для возведения новых укреплений, восстановления нарушенной связи, подтягивания резервов к пер­вым линиям обороны. Вели ночную перегруппировку войск и наши соединения. Второй день штурма должен был стать решаю­щим.

Жаркие бои развернулись вдоль всей линии соприкосновения войск еще до наступления рассвета. Враг предпринял отчаянную попытку переломить ход сражения. В контратаку были брошены последние резервы и наскоро сколоченные отряды фольксштурма. Но все это оказалось тщетным.

Если первый день штурма можно было назвать днем артилле­рии, то второй поистине стал днем авиации. Погода улучшилась, в разрывах облаков блеснуло солнце. 7 апреля впервые в условиях светлого времени была применена дальняя бомбардировочная ави­ация. Бомбардировщики 1-й и 3-й воздушных армий, тщательно прикрытые над полем боя истребителями, получили беспрепят­ственную возможность бомбить вражеские позиции. Аэродромы противника были полностью блокированы. Всего за один час на Кенигсберг сбросили свой смертоносный груз 516 бомбардировщи­ков. 7 апреля нашей авиацией было сделано 4700 самолето-вылетов и обрушено на вражеские позиции более тысячи тонн бомб. Казалось, что рассвет в этот день так и не наступит. Ибо на сме­ну ночным сумеркам пришел мрак, создаваемый дымом от рву­щихся бомб и снарядов, горящих зданий. Вступившая в бой авиа­ция окончательно предопределила исход сражения в нашу пользу.

И все же враг яростно сопротивлялся. Только на участке 90-го стрелкового корпуса наступавшей с севера 43-й армии им было предпринято за день четырнадцать крупных контратак. Один за другим капитулировали, прекращали сопротивление гарнизоны фортов. Выше уже шла речь о том, что наши войска, наступавшие с южной стороны, в первый день штурма блокировали форт N 8. Гарнизон, укрывшийся за толстыми стенами, продолжал сопротив­ление. Стрельба по бойницам и орудийные залпы прямой наводкой результатов не давали. Ночью к форту были доставлены фугасные огнеметы. Для преодоления рва командир штурмующего батальона майор Романов выбрал тот участок крепости, который легче всего поддавался воздействию огнеметов. На рассвете 7 апреля в ров были сброшены дымовые шашки, а вал огня, извергаемый огнеме­тами, заставил обороняющихся укрыться во внутренних помеще­ниях. Одна из рот по заготовленным штурмовым лестницам быстро спустилась с отвесной стены в воду и вступила на пологий проти­воположный берег. Скрытые дымом, солдаты довольно быстро поднялись на крышу форта и устремились в проломы, образовав­шиеся от прямых попаданий тяжелых авиабомб и снарядов. Начал­ся рукопашный бой в темных переходах и капонирах крепости. Противник вынужден был ослабить внешнюю оборону, что позво­лило еще одной роте преодолеть ров. Под прикрытием пулеметно­го огня наши солдаты подползли к амбразурам нижнего этажа фор­та и начали забрасывать их гранатами. Не выдержав одновремен­ного удара с разных сторон, гарнизон капитулировал. Сдались ко­мендант форта, несколько офицеров и более ста солдат. 250 солдат противника в этом бою были уничтожены. Батальон захватил де­сять орудий, склады с месячным запасом продовольствия, боепри­пасов, горючего для электростанции.

Во второй день штурма войска наступающей с юга 11-й гвардей­ской армии полностью освободили городской район Понарт (Бал­тийский район) и вышли к берегам реки Прегель, рассекающей Кенигсберг на две части. Разводные мосты были взорваны, водная поверхность реки простреливалась в любой точке, но тем не менее нашим войскам предстояло одолеть эту водную преграду.

А за спиной наступающих войск еще кипел жаркий бой. Мас­сивное здание главного вокзала и большой железнодорожный узел гитлеровцы превратили в мощный опорный пункт. Все каменные постройки здесь были подготовлены к обороне. Из района главно­го железнодорожного вокзала противник вел частые контратаки. На штурм узла пошли 95-й и 97-й полки, прямо по железнодорож­ным путям ползли наши танки и самоходки. В этот район боя при­шлось дополнительно подтянуть орудия и реактивные минометы. Штурмовать приходилось буквально каждую постройку. Даже пас­сажирские составы, так и не успевшие отойти от платформы, были превращены в огневые точки. Подобным образом использовались и товарные вагоны. Все же к восемнадцати часам войска 31-й ди­визии фактически овладели вокзалом и подошли к третьей линии обороны противника, прикрывающей центральную часть города.

Но и наши войска несли большие потери. На помощь 31-й ди­визии пришла 11-я дивизия - последний резерв корпуса. Продол­жались бои вокруг еще уцелевших фортов. При штурме мощного форта «Иудитген» отличился старший лейтенант А. А. Космодемь­янский - брат легендарной Зои. Его самоходное орудие разбило ворота центрального входа и вместе со штурмовыми группами май­оров Зенова и Николенко ворвалось во внутренний двор форта, после чего гарнизон капитулировал. Здесь сдалось свыше трехсот солдат и офицеров противника, захвачено двадцать одно орудие. На этот раз потери штурмующих сведены до минимума. Все более эффективными становились ультиматумы, которые предъявляли наши войска гарнизонам фортов до начала штурма.

Но упорное сопротивление продолжал оказывать форт N 5 «Шарлоттенбург», уже находившийся в тылу наших войск. Даже 280-миллиметровое орудие, бившее по нему прямой наводкой, не могло сломить упорства осажденных. Тогда заговорили орудия более мелких калибров, которые открыли прицельный огонь по амбразурам форта. Так удалось загнать гарнизон в подземные этажи. Прикрытый шквальным огнем, через водяной ров с большим тру­дом и потерями перебрался саперный взвод лейтенанта И. П. Си­дорова, который заложил под стены форта несколько сот кило­граммов взрывчатки. Ее взрыв образовал крупные проломы, в ко­торые ворвался штурмовой отряд старшего лейтенанта Бабушкина. Но с ходу завершить взятие форта все же не удалось. Это была смертельная схватка, где никто не просил пощады. Только в руко­пашном бою наши десантники истребили больше двухсот гитле­ровцев, а около сотни солдат и офицеров взяли в плен. Бой длился всю ночь и завершился только утром 8 апреля. Пятнадцать совет­ских воинов за героизм при взятии форта N 5 были удостоены высшей награды - звания Героя Советского Союза.

Героизм советских воинов был массовым и беспримерным. Сла­ва о юном комсорге батальона младшем лейтенанте Андрее Яналове прошла еще до его гибели. Не лекциями и беседами, а личным примером убеждал он своих товарищей по оружию. В одном из боев Яналов лично уничтожил более двадцати гитлеровцев, в том числе двух офицеров. В последнем своем бою Андрей гранатами подавил огонь двух пулеметов. Посмертно ему было присвоено зва­ние Героя Советского Союза, а улица, где погиб молодой офицер, носит сегодня его имя. Таких примеров героизма можно привести тысячи.

Второй день штурма стал решающим. В ряде мест была прорва­на третья и последняя линия обороны противника. Взято с боем за этот день 140 кварталов и несколько городских поселков. Сдача в плен вражеских солдат и офицеров становилась массовой.

Бесполезность дальнейшего сопротивления понимали не только находящиеся в траншеях и дотах. Ночью на исходе суток команду­ющий кенигсбергским гарнизоном генерал от инфантерии Отто Ляш связался со ставкой Гитлера и попросил разрешения на сдачу города советским войскам. Последовал категорический приказ -драться до последнего солдата.

А победа была близка. Бойцы 16-й гвардейской стрелковой ди­визии, прорвавшиеся с юга к Прегелю, уже видели вспышки на противоположном берегу реки. Там вели бой воины 43-й армии, наступавшей с северной стороны. Между стальными клещами оставалась только центральная часть города. Часы города и крепости Кенигсберг были сочтены.

Третий, и предпоследний, день штурма точнее всего можно оха­рактеризовать одним словом - агония.

Еще ночью гитлеровская верхушка предприняла отчаянную по­пытку вырваться из разрушенного, пылающего города и пробиться в Пиллау, откуда уходили отдельные суда в Гамбург. Во внутреннем дворе одного из городских фортов было сосредоточено несколько тяжелых танков «тигр» и штурмовых орудий «Фердинанд», броне­транспортеров. В них помимо экипажей разместились чиновники фашистского руководства Восточной Пруссии, прихватившие наи­более важные документы. В ночной темноте распахнулись ворота и, ревя моторами, из форта вырвалась стальная колонна. Но и она была обречена. Чем дальше двигались танки по улицам, освещен­ным огнем горящих зданий, тем меньше их оставалось. Через час все было кончено.

Ночью гвардейцы корпуса генерала П. К. Кошевого форсировали под огнем противника Прегель. Первыми переправились на се­верный берег штурмовые отряды 46-го гвардейского полка и мино­метчики капитана Киреева из дивизии генерала Пронина. К утру вся 16-я гвардейская стрелковая дивизия уже преодолела водную преграду. Стремительной атакой она овладела вагоностроительным заводом. А в 14 часов 30 минут в районе теперешнего кинотеатра «Победа» дивизия соединилась с частями 43-й армии, наступавшей с севера. Кольцо замкнулось.

Стремясь избежать бессмысленных жертв, маршал Василевский обратился к окруженным вражеским войскам с предложением сло­жить оружие. Но в ответ на это была предпринята еще одна попыт­ка разорвать кольцо окружения и вырваться в Пиллау. Чтобы под­держать эту операцию, земландская группировка немцев провела встречную атаку. Но, кроме новых тысяч убитых, противнику она ничего не принесла.

В эти часы, когда весенний воздух был буквально пропитан за­пахом близкой победы, продолжали гибнуть и наши герои. В цент­ре Кенигсберга реку Прегель предстояло форсировать соединени­ям 8-го гвардейского стрелкового корпуса. Но для этого был необходим плацдарм на противоположном северном берегу реки. Пере­правиться удалось горстке гвардейцев. Вот их имена: Вешкин, Горобец, Лазарев, Ткаченко, Шайдеревский и Шиндрат. Вот их национальности: русские, белорус, украинец, еврей. Против них был брошен батальон фашистов, но герои не отступали, они приняли свой последний бой. Когда наши части прорвались к месту крова­вой схватки, герои уже погибли. А рядом лежали десятки гитлеров­цев. У одного из десантников в кулаке был зажат клочок бумаги, на котором он успел написать: «Здесь дрались гвардейцы и погибли за Родину, за братьев, сестер, матерей и отцов. Дрались, но не сда­лись врагу. Прощайте!» Так погибли шесть десантников, дети четы­рех советских народов. У всех у них была одна великая Родина.

8 апреля максимальной силы достигли удары советской авиа­ции. Боевая работа летчиков началась до рассвета и не прекраща­лась с наступлением темноты. Утром в воздух поднялись штурмо­вики и дневные бомбардировщики. Часть их громила врага в самом Кенигсберге, другая - пехоту и танки группировок, находящихся западнее города. А три шестерки «илов», ведомые майором Коро­виным, прикрыли переправу частей 16-й дивизии на северный бе­рег Прегеля.

У командования гарнизона крепости оставалась одна надежда - помощь извне, чтобы вывести остатки войск из Кенигсберга. Ко­мандующий 4-й немецкой армией генерал Ф. Мюллер вновь стал подтягивать силы западнее Кенигсберга для нанесения деблокиру­ющего удара. Сорвать этот замысел врага и было поручено авиа­ции. Для действий против немецких войск, сосредоточившихся за­паднее города, были привлечены основные силы 3-й и 18-й воз­душных армий. Удары бомбардировщиков чередовались с ударами «илов» и истребителей, выполнявших функции штурмовиков. Весь день западнее Кенигсберга стоял неумолчный грохот от бомбовых разрывов. Против деблокирующей группировки противника 8 ап­реля было совершено почти три тысячи самолето-вылетов и сбро­шено более 1000 тонн бомб. Не выдержав такого удара, группиров­ка стала отходить к Пиллау. 8 апреля советские летчики уничтожи­ли 51 самолет, по существу полностью лишив гарнизон авиации.

К исходу третьего дня штурма наши войска заняли свыше трех­сот городских кварталов. У врага оставалась более чем призрачная надежда какое-то время продержаться в центре города, где возвы­шались руины Королевского замка, разрушенного еще осенью на­летами англо-американской авиации. В двухстах метрах от замка находился подземный командный пункт Ляша.

В оперативной сводке Верховного Главнокомандования за 8-е апреля говорится, что в течение дня ожесточенных боев войска 3-го Белорусского фронта, наступающие на Кенигсберг с северо-запада, прорвали внешний обвод крепостных позиций и заняли го­родские районы: Иудиттен, Лавскен, Ратсхоф, Амалиенау, Пальфе. Войска фронта, наступающие на город с юга, заняли городские районы: Шенфлис, Шпайхерсдорф, Понарт, Нассер Гартен, Континен, главный вокзал, Кенигсбергский порт, форсировав реку Прегель, заняли городской район Косее, где соединились с войска­ми, наступающими на Кенигсберг с северо-запада.

Тем самым войска фронта завершили окружение значительной группы войск противника, обороняющего город и крепость Кениг­сберг.

За день боя войска фронта взяли в плен свыше 15000 немецких солдат и офицеров.

Наступала последняя ночь осажденной крепости. Не тактичес­кими замыслами, а скорее отчаянием гитлеровцев были продикто­ваны попытки проводить перегруппировки своих войск, создавать новые огневые позиции.

Позднее в своих мемуарах генерал Ляш расскажет, что офицеры штаба зачастую не могли разыскать нужные части, чтобы передать приказы коменданта, ибо город стал неузнаваем.

Темнота в этот вечер так и не наступала. Улицы были освещены огнем горящих зданий. Светилось небо от зарева пылающего горо­да. Генерал Ляш признавал, что предпоследний день штурма был для окруженной группировки самым тяжелым и трагическим. Солда­ты и офицеры все глубже осознавали полную бессмысленность дальнейшего сопротивления. Но тем отчаяннее было сопротивле­ние нацистов, фанатично преданных Гитлеру. Они обрекали на бессмысленную гибель не только себя, не только своих солдат, но и укрывшихся в подвалах домов мирных жителей.

И вот он наступил - последний день штурма Кенигсберга. Враг не капитулировал, и каждая минута продолжала уносить жизни на­ших воинов. Тянуть с завершением операции было нельзя. С утра, как и в первые часы штурма, заговорили все пять тысяч орудий. Одновременно 1500 самолетов начали бомбить крепость. После та­кого мощного удара вновь двинулась вперед пехота.

Собственно единой, стройной обороны у гитлеровцев уже не существовало. Были многочисленные очаги сопротивления, только в центре города в них имелось свыше сорока тысяч солдат и офи­церов, много боевой техники. Тем не менее немцы стали сдаваться целыми подразделениями. Из подвалов, из разрушенных домов вы­ходили солдаты с белыми тряпками в руках. На многих лицах лежа­ла печать какой-то отрешенности, безразличия к тому, что проис­ходило вокруг, к собственной судьбе. Это были морально сломлен­ные люди, еще не способные до конца осмыслить случившееся. Но было и много фанатиков. История сохранила такой эпизод. По улице медленно двигалась большая колонна сдавшихся в плен не­мецких солдат. Ее сопровождали всего два наших автоматчика. Вдруг из окна дома по пленным ударил немецкий пулемет. И тогда, дав команду ложиться, два советских солдата вступили в бой, защи­щая своих недавних врагов, сложивших оружие. Пулеметчик был уничтожен, но и наш немолодой уже солдат, четыре года проша­гавший по дорогам войны, не поднялся с земли. Его тело на руках понесли немецкие солдаты.

Кольцо окружения сжималось к центру и насквозь прострелива­лось орудийным и минометным огнем. Моральный дух в войсках, особенно в батальонах фольксштурма, все больше и больше падал. Однако полки СС и полиции продолжали отчаянное сопротивле­ние, надеясь на помощь 4-й немецкой армии.

В 14 часов комендант крепости генерал от инфантерии Отто Ляш собрал совещание. Вопрос обсуждался один - что делать дальше? Некоторые командиры соединений, в том числе и сам Ляш, считали дальнейшее сопротивление бесполезным. В то же время высшие чиновники нацистского партийного руководства, а также представители частей СС и полиции настаивали на продол­жении сопротивления до последнего солдата, как этого требовал Гитлер. Вследствие разногласий определенного решения принято не было, и бои продолжались. Как стало известно из воспомина­ний Ляша в его книге «Так пал Кенигсберг», руководитель восточ­но-прусской службы безопасности. Бёме, узнав о позиции Ляша, своей властью отстранил его от командования. Но решение это выполнено не было, ибо в крепости не нашлось генералов, поже­лавших принять на себя руководство обреченными войсками. А тут и сам Бёме погиб, переправляясь через Прегель. Таким образом, Ляш продолжал командовать войсками.

Вскоре после совещания Ляш стал действовать самостоятельно. Примерно в 18 часов на участке 27-го гвардейского стрелкового полка линию фронта перешел полковник Г. Хефкер с переводчи­ком зондерфюрером Ясковским. Они были доставлены на команд­ный пункт 11-й гвардейской стрелковой дивизии. Но тут произош­ла заминка. Оказалось, что данные Хефкеру полномочия подписа­ны не пославшим его генералом Ляшем, а самим Хефкером. Воз­никло опасение - не провокация ли. Но маршал А. М. Василевс­кий решил рискнуть. В штаб Ляша с текстом ультиматума о безого­ворочной капитуляции были направлены парламентеры - началь­ник штаба 11-й дивизии подполковник П. Г. Яновский, капитаны А. Е. Федорко и В. М. Шпигальник, выполнявший роль перевод­чика.

Вот как впоследствии вспоминал свой поход в бункер Ляша ге­нерал-майор в отставке П. Г. Яновский. На всю подготовку парла­ментерам было выделено всего 30 минут. Это объяснялось стремле­нием к быстрейшему прекращению боевых действий и приближаю­щимися сумерками. Парламентеры как могли привели в порядок свою одежду, оставили свои личные документы и оружие. Яновс­кий признался, что был несколько растерян, ибо подобных заданий выполнять ему не доводилось, а каких-либо официальных настав­лений о действиях парламентеров не существовало. К тому же была поставлена задача не только вручить Ляшу ультиматум, но взять его самого в плен. Но приказ есть приказ, его надо было выполнять.

В девятнадцать часов наши парламентеры в сопровождении не­мецкого переводчика Ясковского вышли в путь. Полковник Хеф­кер был оставлен в нашем штабе.

Расстояние от штаба дивизии до места расположения немецкого командования было небольшим, не более полутора километров, но чтобы преодолеть его, потребовалось около двух часов. Страшное впечатление производил разрушенный и пылающий город, улицы и переулки которого перекрыты мощными баррикадами и инже­нерными заграждениями, разбитой техникой. Между машинами валялись неубранные трупы. Стрельба несколько стихла. Это пре­кратила огонь наша артиллерия, Перестали летать самолеты.

Заминка произошла, как только парламентеры оказались в зоне расположения немецких войск. Выяснилось, что Ясковский не знал дороги в штаб Ляша, ему пришлось отправиться на поиски проводника. Таким оказался подполковник Б. Кервин. Благодаря его помощи парламентерам удалось целыми и невредимыми прой­ти весь путь. Их трижды останавливали гитлеровцы и даже пытались применить оружие. Сопровождавшим группу немецким офицерам пришлось решительно встать на защиту парламентеров. В подземном бункере, где располагался командный пункт генерала Ляша, подполковника Яновского и его товарищей встретил начальник штаба окруженной группировки полковник фон Зускинд. Ему и был вручен один экземпляр ультиматума. Через не­сколько минут в комнату вошел Ляш. Он внимательно прочитал документ и коротко ответил, что согласен с его требованиями. По­том добавил, что идет на этот шаг, чтобы сохранить жизнь ста ты­сячам жителей, оставшихся в городе. Парламентерам было ясно, что не одна забота о мирном населении, а реальная угроза уничто­жения немецко-фашистских войск, находящихся в кольце окруже­ния, вынудила принять решение о капитуляции.

Здесь уместно привести два заявления, сделанные генералом Ляшем. 4 апреля в своем обращении по радио к войскам и населе­нию Кенигсберга он говорил: «Для того, чтобы рассчитывать на какой-либо успех штурма, русские должны будут стянуть огромное количество войск. Слава богу, они практически не в состоянии этого сделать». А в ночь с 9 на 10 апреля, уже будучи в плену, гене­рал признался: «Это невероятно! Сверхъестественно! Мы оглохли и ослепли от вашего огня. Мы чуть не сошли с ума. Такого никто не выдержит...»

Вот как подполковник Яновский вспоминает дальнейшее разви­тие событий. «После того, как Ляш дал согласие на капитуляцию, мы перешли в его кабинет и примерно в 21 час 30 минут начали переговоры по практической реализации принятого решения. Ляш и его окружение рассчитывали, что мы пленим их и безопасно до­ставим в штаб советских войск. Я и мои товарищи согласиться с этим не могли, поскольку брошенные на произвол войска таили в себе опасность ведения хотя и разрозненных, но связанных с поте­рями боевых действий. Консультироваться было не с кем, и мы взяли инициативу в свои руки. Определили порядок сдачи в плен немецких войск, где складывать легкое оружие, как прекратить со­противление всех войск и повсеместно, как довести до штабов час­тей и соединений решение коменданта и даже как обеспечить без­опасность его самого и офицеров штаба обороны.

Я потребовал от Ляша написать подчиненным войскам пись­менный приказ и с нарочными офицерами связи как можно скорее доставить в части. Вначале Ляш под разными предлогами пытался отказаться от такого шага. А когда приказ все же был написан, то под ним стояла подпись только начальника штаба полковника Зускинда. Нам пришлось потребовать, чтобы свою подпись поставил и сам комендант. Кстати, во время переговоров в штабе раздавались телефонные звонки, командиры частей запрашивали о том, что им делать. Офицеры штаба отдавали им устные распоряжения прекратить огонь и сдаваться в плен, не дожидаясь письменного приказа. Командиры так и поступили.

Во время переговоров произошло и такое событие. К бункеру Ляша подошла группа вооруженных эсэсовцев, возглавляемая на­чальником одного из отделов нацистской партийной канцелярии в Кенигсберге подполковником Фндлером. Эти фашистские фанати­ки горели желанием прервать переговоры, расстрелять парламенте­ров и самого Ляша. Но охрана бункера оттеснила нацистов, и мы продолжили работу. Этот эпизод взбудоражил больше немецкое командование, чем нас, знавших, на что шли и какие могли быть последствия. Известна была горькая судьба наших парламентеров в Будапеште, убитых гитлеровскими фанатиками. Более того, я раз­решил пленникам до перехода линии фронта иметь при себе лич­ное оружие. Не парадокс ли - мы, безоружные парламентеры, вели вооруженных пленников».

В штабе группировки решено было оставить начальника опера­тивного отдела для контроля за выполнением приказа коменданта. Линию фронта наши парламентеры и пленные перешли вновь на участке 27-го стрелкового полка. До штаба дивизии парламентеры вместе с пленными добрались около часа ночи. Там радостные то­варищи сообщили им, что час назад в 24.00 девятого апреля Моск­ва салютовала доблестным войскам 3-го Белорусского фронта, ов­ладевшим городом и крепостью Кенигсберг, двадцатью четырьмя артиллерийскими залпами из трехсот двадцати четырех орудий. В своем приказе Верховный Главнокомандующий благодарил участ­ников штурма. Впоследствии все они были награждены медалью «За взятие Кенигсберга».

Всю ночь и весь следующий день происходила сдача в плен не­мецких войск. К нашим солдатам со словами благодарности подхо­дили люди в гражданском. Это те, кто был угнан из разных стран в фашистскую неволю и теперь освобожден советскими войсками.

Заключение

Штурм Кенигсберга - не просто один из ярких эпизодов Вели­кой Отечественной войны. Это нечто большее, что заставляет нас серьезно задуматься о многих проблемах сегодняшнего дня.

Да, безусловно, это прекрасно, талантливо задуманная и мас­терски выполненная крупномасштабная военная операция. Вся, от начала боевых действий на территории Восточной Пруссии до взя­тия военно-морской крепости Пиллау, до победного освобождения этого края от фашистских войск. Как ни вспомнить об этом сегод­ня, когда все мы стали свидетелями того, какой высокой ценой оп­лачивается на войне полководческая бездарность отдельных высо­копоставленных военных чиновников.

Конечно, в коротком хроникальном рассказе о штурме Кениг­сберга упущены многие важные страницы сражения, они более подробно освещены в других изданиях, посвященных этой битве. Отдельно можно и нужно говорить о железнодорожных войсках, которые обеспечили бесперебойное снабжение идущих на штурм боеприпасами, продовольствием, другими необходимыми материа­лами. Это они в кратчайшие сроки уложили, перешили и ввели в действие 552 километра железнодорожных путей, построили 64 моста. Успешный штурм Кенигсберга был бы невозможен без са­моотверженного ратного труда инженерных и саперных войск. Не­оценима роль Балтийского флота в штурме Кенигсберга и Пиллау. Корабли и подводные лодки перерезали морские коммуникации противника, а морская авиация непосредственно участвовала в штурме, поддерживая наземные войска.

Нельзя забывать, что удары по Кенигсбергу крылом к крылу с нашими авиаторами наносили французские летчики полка Нор­мандия - Неман, завершившего на этой земле свой боевой путь. Хочется упомянуть и о тех, кто внес свой незримый вклад в проис­ходившие события. Это группа немецких антифашистов - солдат, офицеров и генералов из комитета «Свободная Германия», кото­рые через громкоговорящие радиоустановки, выдвинутые в первые линии атакующих, обращались к своим соотечественникам с при­зывом не поддерживать фашистский режим. А некоторые из анти­фашистов, прекрасно понимая, чем это грозит, вновь надевали во­енную форму и шли через линию фронта в осажденный Кенигсберг, чтобы нести во вражеские окопы слово правды о войне, раз­вязанной гитлеровцами.

Но, что важнее всего, штурм Кенигсберга еще раз доказал вели­кую силу патриотизма. Подойдите к братским могилам, и по фами­лиям погибших вы увидите, что победу ковали сыны всех народов Советского Союза, никогда не называвшие свою Родину «этой страной». Прикосновение к их подвигу учит нас любить свою стра­ну, гордиться ее славной историей. И тщетны предпринимаемые отдельными кругами попытки переиначить итоги второй мировой войны, преуменьшить роль в ней советского народа, одержавшего великую победу над агрессором, спасшего мир от фашистской чумы.

10.04.2015 0 10688

«Борьба за Кенигсберг - это эпизод великой битвы с нашим славянским соседом, которая столь ужасно сказалась на судьбе нашей и судьбе наших детей и чье влияние будет сказываться и в будущем» - эти слова принадлежат командующему кенигсбергским гарнизоном генералу Отто фон Ляшу .

Названия города, который он защищал, сейчас уже нет на географической карте. Есть город Калининград - центр одноименного региона Российской Федерации, окруженного с запада, востока и юга странами Евросоюза и омываемого с севера Балтийским морем; единственный маленький, но важный территориальный приз, доставшийся Советскому Союзу после разгрома Германии.

«КОЛЫБЕЛЬ ПРУССКОГО МИЛИТАРИЗМА»

В дневниковых записях Геббельса, датируемых началом апреля 1945 года, содержится любопытное признание, касающееся малоизвестных контактов между советскими и германскими представителями в Стокгольме. Обсуждая теоретическую возможность заключения сепаратного мира, господин рейхс-министр возмущался, что Кремль требует Восточную Пруссию, но «это, разумеется, совершенно не приемлемо».

Вид на один из фортов Кенигсберга

Вообще-то, фашистам за такое предложение, следовало хвататься руками и ногами, однако и Геббельс, и его любимый фюрер в данном (отнюдь не единственном случае) придавали восточнопрусским землям некое сакральное значение, как своего рода форпосту Германии на востоке.

Снова предоставим слово генералу фон Ляшу: «Кенигсберг был основан в 1258 году немецким рыцарским орденом в честь короля Оттокара Богемского, участвовавшего в летнем походе ордена на Восток. Замок, строительство которого началось в период основания города, был первым его оборонительным сооружением. В XVII веке город был укреплен валом, рвами и бастионами, став, таким образом, крепостью. Сооружения эти постепенно ветшали и ни в Семилетней войне, ни в Наполеоновских войнах не сослужили особой службы.

В 1814 году Кенигсберг был объявлен открытым городом, но в 1843 вновь началось его укрепление, была возведена, как тогда говорили, крепостная ограда, то есть кольцо укреплений вокруг города протяженностью 11 километров. Строительство их завершилось в 1873 году. В 1874 году приступили к сооружению оборонительного пояса из 15 выдвинутых вперед фортов, строительство которых было закончено в 1882 году. Для защиты устья Прегеля на правом берегу было построено сильное укрепление близ поместья Хольштайн. Еще более сильным было укрепление Фридрихсбург на левом берегу устья Прегеля».

Отметим несколько эпизодов, не упомянутых фон Ляшем. Именно опираясь на Кенигсберг, германские рыцари вели свои походы против пруссов, которые закончились физическим уничтожением или ассимиляцией этого народа, передавшего краю свое название. В 1758 году во время Семилетней войны Кенигсберг был занят русскими войсками, а его жители приведены к присяге императрице Елизавете Петровне, причем интересно, что среди тех, кто ее приносил, был и Эммануил Кант, профессор местного университета. Однако в 1762 году новый российский император Петр III широким жестом вернул Восточную Пруссию своему кумиру Фридриху Великому.

В 1806-1807 годах город фактически являлся столицей Прусского королевства, поскольку именно здесь «за гранью дружеских штыков» российской армии укрылся побитый Наполеоном Фридрих-Вильгельм III.

В Первую мировую войну русские войска, нацеливаясь на Кенигсберг, развернули наступление из Литвы и Польши, но потерпели крупное поражение, которое оказало заметное влияние на общий ход боевых действий и вознесло к вершинам власти будущего «крестного отца» Гитлера фельдмаршала Пауля фон Гинденбурга. Войну в целом Германия, однако, проиграла, за что расплатилась в том числе и территориями. Восстановленная Польша получила выход к морю с городом Данцигом (современный Гданьск), а Восточная Пруссия, напротив, оказалась отрезана от остальной части Германии.

Именно вопрос о «данцигском коридоре» и послужил фюреру поводом для нападения на Польшу и развязывания Второй мировой войны. Но к началу 1945 года рейху пришло время платить по счетам. Красная армия, очистив почти всю Прибалтику (за исключением Курляндии, где еще держалась крупная вражеская группировка), нацелилась овладеть «колыбелью прусского милитаризма».

Советское пехотное подразделение проходит через разрушенный населенный пункт на подступах к Кенигсбергу. 30 января 1945 г.

ОГНЕННЫЙ АД

Грандиозное сражение началось 13 января 1945 года одновременно с наступлением в Польше, причем сроки операции перенесли на более ранние сроки, чтобы выручить союзников, которых немцы колотили в Арденнах. С востока действовал 3-й Белорусский фронт генерала Ивана Черняховского. С юго-востока двигались войска 2-го Белорусского фронта маршала Константина Рокоссовского, которым предстояло выйти к Балтийскому морю и отсечь Восточную Пруссию от остальной Германии.

Кроме того, Ставка ввела в дело 43-ю армию 1-го Прибалтийского фронта генерала Ивана Баграмяна. Силы советских войск насчитывали 1 миллион 670 тысяч человек, более 25 тысяч орудий и минометов, около 4 тысяч танков и самоходок и более 3 тысяч самолетов. Им противостояла группа армий «Центр» генерала Георга Рейнгардта численностью 580 тысяч солдат и офицеров, располагавшая восьмью тысячами орудий и минометов и 560 боевыми самолетами.

Как видим, превосходство наступающих было очень значительным, но здесь следует учитывать, что не только крупнейшие города, но и вся Восточная Пруссия стала в буквальном смысле слова настоящей крепостью. Глубина оборонительных сооружений составляла целых 200 километров, что сравнимо с протяженностью маленького европейского государства. Через немецкую оборону пришлось прогрызаться, и темпы наступления были не высокими - порой по 2-3 километра в сутки. К тому же фашистский ВМФ господствовал на море, в то время как советский Балтийский флот ограничивался редкими локальными операциями.

Советская пехота проходит через немецкий населенный пункт на подступах к Кенигсбергу. 25 января 1945 г.

Некоторые историки вообще считают, что следовало просто взять Восточную Пруссию в блокаду и сосредоточить силы на берлинском направлении, но здесь следует учитывать большую стратегию. Немцы могли и не сидеть в обороне, а, соединившись с курляндской группировкой, нанести такие удары, что весь замысел взятия Берлина оказался бы под очень большим вопросом. Чтобы предотвратить такой контрудар, как раз и началось наступление.

К 19 января войска 3-го Белорусского фронта вышли на подступы к Кенигсбергу и, обойдя его с севера, отрезали гарнизон от основных сил занявших оборону на Земландском полуострове. Через неделю силы фашистов (уже переименованные в группу армий «Север») были рассечены на три неравные части: четыре дивизии оказались в Земландии, пять - в Кенигсберге и до двадцати дивизий -в районе Хайльсберга, на юго-западе от восточнопрусской столицы.

Однако уже 30 января на помощь «окруженцам» с запада примчались одна пехотная и одна танковая («Великая Германия») дивизии. Сухопутная связь с территорией рейха была восстановлена, и немцы смогли удерживать образовавшийся коридор до середины марта. Этот контрудар воспевался германской пропагандой, хотя командование вермахта понаделало в данном случае много ошибок.

Начнем с того, что гауляйтер Восточной Пруссии Эрих Кох, клявшийся, что сам будет сражаться в окопах, впал в панику, которая через партийные органы по цепочке передалась населению. Десятки тысяч кенигсбергцев пешком ринулись к единственному незамерзающему порту Пиллау (современный Балтийск) в надежде эвакуироваться на большую землю. Сколько их полегло на заснеженных дорогах - неизвестно. Показательно, что тогда же, 30 января, из расположенного западнее порта Готтенхафен (современная Гдыня) вышел лайнер «Вильгельм Густлоф», который был затоплен подводной лодкой С-31 под командованием капитана Александра Маринеско.

Погибло более 9 тысяч человек, преимущественно детей и женщин, причем ответственность за эту трагедию несет германское командование, приказавшее окрасить бывший круизный лайнер в маскировочные цвета военного судна.

И это были лишь первые из череды катастроф, постигших население Восточной Пруссии. Тысячные толпы беженцев перемещались по краю на протяжении почти трех месяцев, надеясь каким-нибудь способом выскочить из огненного ада и гибли от пуль и снарядов которые обрушивали друг на друга как их «защитники», так и русские «захватчики».

Бойцы батареи капитана В.Лескова подвозят артиллерийские снаряды на подступах к г. Кенигсбергу

УДАРОМ НА УДАР

Однако вернемся непосредственно к боевым действиям.

В последние дни января судьба Восточной Пруссии повисла на волоске благодаря энергичным действиям 39-й армии генерала Ивана Людникова, которая, вклинившись между узловыми пунктами вражеской обороны, смогла перерезать дорогу Кенигсберг - Пиллау. Генерал фон Ляш пропустил этот дерзкий маневр и даже едва не угодил в плен, подобно находившимся от него в километре и мирно спавшим в своих блиндажах подчиненным.

Ситуацию переломил начальник военных инженеров генерал Микош, собравший импровизированный отряд и отбивший поселок Метгетен с подземным снарядным заводом. Позже этот населенный пункт советским войскам снова пришлось брать, уже с большими потерями.

В этих боях Красной армии часто противостояли пожилые фольксштурмовцы и призванные под ружье инвалиды. Хотя приходилось сталкиваться и с отборными частями. Так, в районе городка Нойхаузен немецким гренадерам удалось уничтожить около 30 советских танков. Нойхаузен все же взяли, но, понимая, что и так действуют на грани фола, остановились перед очередным рубежом, включавшим в себя два форта и промежуточные опорные пункты с артиллерией и дотами.

Советский солдат гвардеец-артиллерист с орудийным снарядом, на котором написано: "По Кенигсбергу"

Советское наступление выдыхалось, зато немцы постепенно пришли в себя и в период с 5 по 7 февраля нанесли несколько контрударов, даже ухитрившись взять в окружение 91-ю стрелковую дивизию (основные ее силы, впрочем, смогли пробиться к своим).

Фактически Восточная Пруссия оказалась в блокаде, а соединявший ее с рейхом узкий коридор вдоль кромки побережья стал настоящей дорогой смерти, поскольку постоянно атаковался советскими войсками. Результаты этих атак описывал командующий 3-й армией генерал Александр Горбатов: «Что делалось на берегу залива! На 3-4 километра от воды все было завалено машинами, повозками, груженными военным имуществом, продовольствием, предметами обихода. Между машин и повозок лежали трупы немецких солдат. Много лошадей, которых немцы привязали к коновязи по 200-300 голов, было убито, они так и оставались привязанными. Рано утром я видел на берегу сотни мешков кофе, тысячи ящиков с консервами, лежащих на бруствере траншей...»

Чтобы расширить дорогу, немцы решили сначала объединить силы, находившиеся на полуострове Зем-ланд и в Кенигсберге, тем более что разделял их тоже небольшой коридор, занятый советскими войсками.

Такую попытку они предприняли 18 февраля, причем бои разгорелись и на соседних участках. В одном из них от шального снаряда погиб генерал Черняховский.

Уличный бой на окраине Кенигсберга 1945 г.

Коридор немцы пробили, но он тоже был узеньким, а для его защиты пришлось задействовать две дивизии, которые, как показали последующие события, не были лишними и в Кенигсберге.

Если в Ставке и подумывали о том, чтобы просто блокировать Восточную Пруссию, то теперь твердо решили сосредоточиться на захвате края. Операцию поручили человеку № 2 в советской военной иерархии -начальнику Генерального штаба маршалу Александру Василевскому, которого по этому случаю назначили командующим 3-м Белорусским фронтом, заодно пополнив этот фронт соединениями расформированного 1 -го Прибалтийского.

Активизировалась разведка, сотнями в тыл противника засылались диверсанты, среди которых было много и немецких перебежчиков и антифашистов. Немцы тоже готовились. В строй призывались все, кто мог держать в руках оружие. Одних только дезертиров, которых по этому случаю избавили от виселицы, набрали около 30 тысяч.

Поиски по сусекам оказались настолько результативными, что многие части были укомплектованы сверх штатного состава. Численность только непосредственно защищавшей Кенигсберг группировки составила 128 тысяч.

13 марта Василевский перешел в наступление, зачистив от противника побережье залива Фриш-Гаф. Из 150 тысяч находившихся здесь солдат и офицеров 93 тысячи было уничтожено, а 46 тысяч взяты в плен.

Таким образом, освободились шесть армий, три из которых были сосредоточены для взятия города, а три направились к Берлину. Теперь предстояло заняться самим Кенигсбергом.

Советское пехотное подразделение ведет бой на одной из улиц Кенигсберга

БИТВА СРЕДИ РУИН

Предоставим слово Василевскому: «К началу штурма фронт имел 5000 орудий и минометов, 47% из них составляли орудия тяжелые, затем большой и особой мощности -калибром от 203 до 305 мм. Для обстрела наиболее важных целей, а также для того, чтобы не дать противнику эвакуировать войска и технику по Кенигсбергскому морскому каналу, предназначались 5 морских железнодорожных батарей (11 - 130-мм и 4 - 180-мм орудия, последние - с дальностью стрельбы до 34 км).

Наступавшим на город наземным войскам помогали выделенные в подчинение командирам стрелковых дивизий орудия крупных калибров (152- и 203-мм) и 160-мм минометы. Для разрушения особо прочных зданий, построек и инженерных сооружений создавались корпусные и дивизионные группы, которым была придана особой мощности реактивная артиллерия. Штурмовые войсковые группы также до предела насыщались артиллерией: у них имелось до 70% дивизионной артиллерии, а в ряде случаев и тяжелые орудия».

А вот впечатления его противника фон Ляша:

«6 апреля русские войска начали генеральное наступление такой мощи, какой мне не доводилось испытывать, несмотря на богатый опыт на востоке и на западе. Около тридцати дивизий и два воздушных флота в течение нескольких дней беспрерывно засыпали крепость снарядами из орудий всех калибров и «сталинских органов». Волна за волной появлялись бомбардировщики противника, сбрасывая свой смертоносный груз на горящий, превратившийся в груды развалин город.

Наша крепостная артиллерия, слабая и бедная снарядами, не могла ничего противопоставить этому огню, и ни один немецкий истребитель не показывался в небе. Зенитные батареи были бессильны против тучи вражеских самолетов, и к тому же им приходилось с трудом обороняться от танков противника. Все средства связи были сразу же уничтожены, и лишь пешие связные пробирались на ощупь через груды развалин к своим командным пунктам или позициям».

Артиллерийское подразделение гвардии лейтенанта Софронова ведет бой на одной из улиц Кенигсберга. 9 апреля 1945. г.

Здесь отличились легендарные бомбардировщики У-2, которые благодаря тихоходности воевали на малых высотах и ночью, и в плохую погоду. На них в основном летали пилоты-женщины, которых фашисты прозвали «ночными ведьмами».

В Кенигсберге у немцев было три кольца обороны. Первое - в 6-8 километрах от центра города - состояло из траншей, противотанкового рва, проволочных заграждений и минных полей, а также 15 фортов с гарнизонами в 150-200 человек при 12-15 орудиях. Второе кольцо обороны проходило по окраинам города и состояло из каменных зданий, баррикад, огневых точек и минных заграждений. Третье кольцо, в центре города, состояло из девяти бастионов, башен и равелинов.

Красная армия наносила удары по сходящимся направлениям одновременно с севера и с юга. Еще один сковывающий удар на Пиллау предназначался земландской группировке.

Для штурма укреплений были созданы 26 штурмовых отрядов и 104 штурмовые группы, в состав которых входили и огнеметчики, буквально выжигавшие вражеские укрепленные пункты, а также подразделения химических войск.

Гвардеец В.Сурнин, первый ворвавшийся в одно из зданий г. Кенигсберга при наступлении на город, укрепляет флаг со своим именем на крыше дома

Вот впечатления непосредственных участников штурма.

Старший сержант Николай Бацев: «Мы охотились за «кукушками» - отдельными солдатами или группами солдат с радиостанциями, которые передавали информацию о передвижении и сосредоточении наших войск. Таких «кукушек» я ловил дважды: это были группы по три человека. Прятались они в полях, в подвалах на хуторах, в ямах. А над головами нашими постоянно летали самолеты Ил-2, немцы называли их «Черная смерть». Такое количество самолетов я видел еще, только когда мы Вильнюс брали!»

Лейтенант Николай Чернышов: «Заиграли катюши, запела артиллерия, и наша 11-я армия пошла в атаку. Я хорошо помню 6 апреля, момент, когда мы вошли в город.

Мы после боя забегали с улиц в пустые квартиры и из автоматов по инерции все громили: стекла, зеркала, посуду. Руки дрожат, энергию надо было выплескивать. И шли на нарушение устава. До того жажда мучила, что мы, не боясь отравиться, вскрывали банки с вишневыми и яблочными компотами и пили!»

Капитан Петр Чагин: «7 апреля я со своими солдатами пошел на немецкий артиллерийский завод, который располагался на нынешней улице Дзержинского. Зашли мы внутрь: цеха целые, оборудование стоит, только стекла выбиты. И видим - посредине цеха лежит куча велосипедов. Ну, думаем, немцы покататься оставили! Наверняка ведь заминировали. И проверили: привязали веревку, отошли за угол и дернули. Рвануло! Заложили все-таки немцы пару пехотных мин!»

Старший лейтенант медицинской службы Анна Сайкина: «Я находилась в составе ОРМУ - это отдельная рота медицинского усиления, нас бросали в самые горячие точки. В Восточной Пруссии бросалась в глаза необычная готическая архитектура. Несмотря на то, что город был разрушен, повсюду в уцелевших местах просматривалась стерильная чистота и аккуратность немцев. Вот это тогда нас очень удивило. Штаб наш располагался в пяти километрах от Кенигсберга, где-то по дороге на нынешний Светлогорск. Медицинский госпиталь был развернут в лесу.

Во время ожесточенных боев за взятие Кенигсберга к нам бесконечным потоком поступали раненые. Помню, был случай, лежал в палате здоровый такой немецкий летчик люфтваффе с жесткими глазами и недовольным лицом. Все ему было не так и не эдак, словно на курорт попал. Так вот, взяв шприц, чтобы сделать укол, я выбрала самую толстую иглу. Он поморщился и сказал - «шлехт швессер», что значит «плохая медсестра»... Но мы никогда не делили солдат на своих и чужих, перевязывали, оперировали, лечили и прятали раненых от бомбежек».

Трупы немецких солдат на обочине Приморского шоссе юго-западнее г. Кенигсберга, оставшиеся после боя. Движение повозок с советскими бойцами 3-го Белорусского фронта

РАСПЛАТА

При штурме одного из фортов отличилась самоходка ИСУ-152, которой командовал брат Зои Космодемьянской Александр. На борту его машины было написано «За Зою!». Дав залп по толстым кирпичным стенам форта, самоходка проломила их и с ходу ворвалась внутрь укрепления. Гарнизон в количестве 350 человек капитулировал. Было захвачено 9 танков, 200 автомашин и склад с горючим. Командира батареи представили к званию Героя Советского Союза, которое присвоили ему уже посмертно. Старший лейтенант Александр Космодемьянский погиб там же, в Восточной Пруссии, 13 апреля при штурме населенного пункта Фирбрюдеркруга...

8 апреля гарнизону предложили сдаться. Некоторые части попытались пробиться на запад, но были перехвачены 43-й армией. Какие-то отряды сдавались сами, без приказа, иногда расправляясь со своими офицерами. Сам Ляш отдал приказ о капитуляции 9 апреля, уже находясь в плену. Бункер, где его захватили, в наше время является филиалом областного историкокраеведческого музея. В Германию он вернулся только в 1955-м, прожил еще 16 лет, написав книгу «Так пал Кенигсберг». Вместе с ним в плен попало до 90 тысяч солдат и офицеров.

Советские саперы разминируют улицы г.Кенигсберга

Безвозвратные потери 3-го Белорусского фронта непосредственно при штурме, по официальным данным, составили 3700 человек, так что, учитывая, какой город им пришлось брать, цена оказалась сравнительно невысокой. Другое дело, что всего в Восточной Пруссии, опять-таки по официальным данным, погибли 126 640 солдат и офицеров Красной армии. Страшная, но объяснимая цена за победу в многовековом противостоянии между Германией и славянством.

В общей сложности медалью «За взятие Кенигсберга» (которую, впрочем, давали участникам всей Восточно-Прусской операции) было награждено около 760 тысяч человек.

По данным газеты «Комсомольская правда», на 7 апреля 2009 года в Калининграде осталось в живых 283 ветерана -участника штурма. Сейчас, конечно, еще меньше.

Группа Героев Советского Союза 5-й Армии, удостоенные этого звания за бои в Восточной Пруссии.
Слева направо: гв.мл лейтенант Нездолий К., гв. капитан Философов А., генерал-майор Городовиков Б.Б., гв.капитан.Котин Ф., старшина Воиншин Ф.

Дмитрий МИТЮРИН, журналист (Санкт-Петербург)
Фотографии с сайта victory.rusarchives.ru